Возвращаться – плохая примета - стр. 25
Не уехал. Стоял, опершись задом о капот, и ждал, пока она добежит. Арина увидела его издали, скорости не поменяла. Метрах в пятидесяти перешла на шаг, восстанавливая дыхание.
Сейчас, вот сейчас она подойдет и скажет глухим, выдающим ее волнение голосом:
– Привет, Ванечка, ты зачем здесь?
И станет смотреть на него жадным взглядом, ищущим десять отличий в его теперешнем – счастливом – облике от того его прежнего, каким он был с ней. Он ей все расскажет равнодушно и спокойно, повернется и укатит на работу. По дороге позвонит Инке, чтобы напомнить себе, что она у него есть. Выслушает какую-нибудь очередную ахинею, тут же забудет обо всем.
Арина не подошла. Она молча кивнула ему с пяти метров и размашисто зашагала к калитке.
Иван, мало сказать, оторопел и разозлился. Он взбеленился так, что кинулся за ней следом, догнал, схватил за локоть и резко развернул Арину на себя.
– Пусти! – Она дернула руку, вырваться не удалось. – Я Перцева позову!
– Ишь ты… Перцева, значит?
Он, а не она, шарил теперь глазами по ее удивительно похорошевшему лицу и находил не десять, а сто пятьдесят отличий, разнящих ее с той, прежней, Ариной, которую он знал и которой тяготился. Бровки в стрелочку, кожа на покрасневших от пробежки скулах натянута, как у юной девчонки. Глазищи мерцают, губы пухлые, яркие. И с длинными волосами ей очень даже здорово. Бирюзовый цвет повязки и костюма все отлично дополняет. Этот цвет всегда ей шел. Это он еще помнит.
– Пусти! – снова дернула рукой Арина, второй уперлась ему в грудь. – Чего надо?!
– Сячинов послал к тебе, малыш.
Зачем??? Зачем, ради всего святого, он назвал ее так??? Что на него нашло?! Стылый деревенский воздух, пахнущий прелыми листьями, грибами и рыхлой землей, так на него подействовал? Она же… она же не нужна ему! При чем тут малыш?!
– Я тебе, сволочь, не малыш, а Арина Степановна Воробьева, понял! – Ее губы затряслись, но глаза оставались сухими и очень злыми. Руку она все же из его пальцев выдернула. Но не уходила, что уже было неплохо.
– Все дуешься? – вдруг спросил он, совершая, по его мнению, очередную несусветную глупость, и тронул кончиками пальцев мочку ее уха, раньше тоже так всегда делал. – Все дуешься на меня, да? А за что?
Она не ответила. Глянула, как на слизь. Фыркнула и головой покачала недоуменно, будто со слабоумным ей сейчас говорить приходилось.
– А чего злиться? Вот видишь, как все хорошо у вас получилось.
– У кого у вас? – чрезвычайно тихим, вкрадчивым голосом поинтересовалась Арина и потребовала, не меняя тона: – Уточни.
– Ну… У тебя, у Сашки. Вы вроде как нашли друг друга.
Он понимал, что несет нечто отвратительное, нечто такое, на что совсем не имел права, но остановиться никак не мог. Говорил и говорил, сопровождая свою ересь идиотской совершенно улыбкой.
– Просто встретились два одиночества вот… – Он затих, обнаружив в ее глазах странный опасный блеск.
– И что? – поторопила она его и нагнула голову.
– Ну… Вам, видимо, хорошо вместе. Как и не ждали, хорошо. Вы еще должны нам спасибо с Инкой сказать за то, что…
Закончить она ему не дала. Резко, с силой выбросила сжатую в кулак руку так, что у него, кажется, разорвалась грудная клетка. Весь воздух вышел из легких, а сердце будто взорвалось. Минуту он хватал широко открытым ртом воздух, а потом упал на коленки, прижимая обе руки к солнечному сплетению.