Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны - стр. 29

– Боцман, погружаться на 120 метров! Доложить командиру, погрузились от самолета!

Перископ стал дрожать от среднего хода, и я его опустил и спустился в центральный пост. Командир изменил мое приказание: погружаться на 180 метров. На глубине около 100 метров мы изменили курс. Минут через пять раздался взрыв. Все отсеки доложили, что слышали взрыв в районе своего отсека. Взрыв небольшой мощности, аналогичный взрыву ручной гранаты. Еще взрыв. Потом еще… Была объявлена боевая тревога, и мы погрузились на 240, а потом и на все 250 метров. Бомбежка длилась очень долго, часов восемь. Гранаты рвались то ближе, то дальше. И все это время мы стояли по боевой тревоге. Проходили часы, напряжение в отсеке спадало, кто-то что-то рассказывал, кто-то с кем-то спорил, повышались голоса, потом Центральный голосом командира возвращал нас к суровой действительности:

– Седьмой, нас бомбят, а вы смех…ечками занимаетесь!

Мы постепенно уходили из района обнаружения, а может быть, патрульный самолет выбрал ложное направление. Но взрывы наконец погасли шипя. Именно – шипя. Если на малых дистанциях это был короткий звук высокого тона, как будто стегали по корпусу стальным прутом, то с увеличением дистанции звуки взрывов теряли высокие тона, увеличивалась их длительность и, наконец, вовсе превратились в чуть слышный шорох.

Мы перешли с главного мотора на движение под мотором экономического хода, всплыв на 150 метров. Это мотор небольшой мощности, 80—100 об/мин. На таких оборотах подлодка под экономходом развивает 1,2—1,5 узла. Это меньше 3 км/час – скорость медленно идущего человека.

Но вдруг послышался слабый писк корабельного гидролокатора. Это самолет вызвал ПУГ – поисково-ударную группу. Мы вновь прибавили ходу, перейдя на главный мотор, а также изменили глубину погружения. Гидролокатор прослушивался часов шесть, сила сигнала не превышала 2 баллов. А это значит, работал он далеко, миль 25. Когда затих гидролокатор, кончилась ночь и начался день, который мы просидели под водой и всплыли лишь с наступлением вечерних сумерек, через 32—34 часа после срочного погружения. Было тихо. И море, и тактическая обстановка. Сразу же начали зарядку аккумуляторной батареи. Мы пропустили много сеансов связи и поэтому сделали запрос об информации для нас, а заодно объяснили причины пропуска.

Этой ли ночью или в очередной сеанс связи было получено радио:

1) в районе Кубы США начали учение амфибийных сил;

2) нам занять район ожидания с координатами… (это у Багамских островов, со стороны Атлантики).

«Последняя ночь перед приходом в базу, последняя зарядка аккумуляторной батареи. Я отдыхаю во 2-м отсеке на чужой койке под шум просасываемого через отсек и батарею воздуха. Просыпаюсь от потряхивания за плечо.

– Товарищ старший лейтенант, выйдите из отсека!

Я никак не пойму: почему выйти? На вахту? В отсеке тишина. Я вышел в Центральный. Там командир, старпом. Все хмурые и все молчат. И тоже тишина. Наконец командир запрашивает через открытую переборку во 2-й отсек:

– Сколько?

– Все также, 4 %.

Водород! В результате неправильного приготовления системы вентиляции во 2-м отсеке к концу зарядки водород не выводился из отсека, а накапливался, достигнув концентрации гремучей смеси! Все было остановлено, даже вентиляторы. Водород удалялся “естественно, в атмосферу” (это не ирония, а цитата из документа). Через полчаса, когда концентрация упала до 2,5 %, были пущены вентиляторы.