Воздухоплаватель. На заре авиации - стр. 30

А в аэрофотосъемке русские авиаторы не отставали от европейских ни качеством фотокамер, ни качеством самой съемки. С корректировкой артогня было хуже. Летнаб вел наблюдение, следил за разрывами снарядов на территории противника. Описывал полукруг, за время эволюции летнаб писал записку, вкладывал ее в металлический футляр с привязанным полотном яркой раскраски для заметности – красным, зеленым. Такой вымпел сбрасывали на стреляющую батарею, записка корректировщика передавалась командиру батареи. А немцы в вопросе корректировки опередили всех. Они сначала испытали, а после стали устанавливать на самолетах радиостанции. Самолеты тех времен были двухместные, летчик пилотировал, летнаб наблюдал и передавал по рации поправки или новые координаты. Французы в этом отстали, а у советской авиации рации на самолетах в массовом количестве появились во время Второй мировой войны.

Тут еще и военная доктрина Русской армии устарела. Генералитет России делал ставку на кавалерию как на мобильный род войск. А 75 % потерь воюющих сторон нанесла артиллерия, причем тяжелые орудия. К началу войны таких пушек в Российской армии было 240, а в Германии 3260. Немецкая промышленность, готовясь к войне, выпускала 250 тысяч снарядов в сутки.

Предполагая, что вероятные противники тоже применят кавалерию, генералитет дал задание, и для борьбы с кавалерией с самолетов были придуманы и массово выпускались металлические стрелы, с хвостовиком для стабилизации, весом около двухсот граммов. Они выбрасывались летнабом из ящика над конницей. Падая с высоты, такие стрелы пробивали и всадника, и лошадь. Однако Андрей эти стрелки для борьбы с кавалерией воспринимал как анахронизм, времена луков и стрел.

Когда Андрей отправлялся в полеты один, скажем, с пакетом связи в Гродно или Белосток, он обязательно тренировался – закладывал виражи, обязательно с крутыми кренами почти под девяносто градусов. Только такой фигурой пилотажа можно было внезапно и быстро изменить направление полета. Из прочитанной еще в детстве книги с картинками имел представление о фигурах высшего пилотажа: бочке, иммельмане, мертвой петле. Но выполнять их опасался по двум причинам. Первая и главная – не было уверенности в надежности аппарата. Выдержит ли он повышенную нагрузку, не развалится ли в воздухе? Был бы парашют, можно было бы рискнуть. А вторая причина – не знал, как это технически исполнить. По мере налета, опыта стал свои опыты проводить. Давал нагрузку на самолет, прислушивался и приглядывался: не трещит ли фюзеляж или крылья, не рвется ли перкаль, которым обтянуты крылья и фюзеляж? Немцы уже стали делать шпангоуты из алюминия, а французы и русские продолжали делать набор из дерева. Тяжелее по весу получалось, трудозатратнее, пожароопаснее, но дешевле. Для массового производства цена играла роль.

Сначала удалось сделать бочку, чему был рад. Потом решил совершить «мертвую петлю». Из истории знал, что Петр Нестеров совершит этот элемент именно на таком же аэроплане и аппарат выдержит. Правда, в отличие от Нестерова двигатель на нисходящем этапе петли не глушил, убрал обороты до холостых. Страшновато было. Земля стремительно надвигалась, Андрей следил за альтиметром. Уже восемьсот метров, пора выводить. Запас высоты себе дал на всякий случай, Нестеров выводил из нижней точки на шестистах метров. Потянул ручку на себя, дал обороты мотору до максимальных. Второго члена экипажа не было, да Андрей и не рисковал бы жизнью летнаба. Каждый человек должен сам отвечать за свои поступки. Решил сделать «мертвую петлю» – это твое дело. Сам рискуй своей шкурой, не втягивая других.