Воющие псы одиночества - стр. 49

– Назар Захарович, – негромко окликнула она.

Мужчина повернулся, и Настя радостно кинулась к нему.

– Назар Захарович! Ой, как я рада! Вы меня помните?

– Настюха! Дочка! – задребезжал полковник Бычков своим неповторимым скрипучим голоском. – Это ж сколько лет я тебя не видел?

– Десять, – мгновенно ответила она. – Как с Петровки ушли, так мы с вами больше и не виделись. А вы теперь здесь?

– Угу, доцентом прикидываюсь, на кафедре оперативно-розыскной деятельности. А ты? Тоже сюда перебралась?

– Нет, я по-прежнему в конторе. А здесь в заочной адъюнктуре.

– У криминалистов?

– У криминологов.

– А чего так? – удивился Бычков. – Ты же розыскник, тебе самое место или на криминалистике, или у нас, на ОРД. Чего тебя на криминологию-то потянуло? Криминология – это для тех, кто пороху не нюхал и землю ногами не топтал, но ты-то не такая.

– Ой, Назар Захарович, долго рассказывать, – махнула рукой Настя. – У вас, наверное, времени нет меня слушать.

– Есть, – рассмеялся Назар Захарович, – вот чего-чего, а времени у меня навалом. Сама-то не торопишься?

– Я в отпуске.

– Тогда пойдем ко мне в кабинет, чайку попьем, ты мне все и расскажешь.

Кабинет у Бычкова был крохотным, но казался еще меньше, чем был на самом деле, из-за тесноты. Как на таком маленьком пространстве умещались два письменных стола, понять было невозможно, еще труднее было представить себе, как между столами и стеной может втиснуться человек, а ведь человек, судя по тому, что каждый стол имел еще и стул, все-таки здесь предполагался. И даже не один, а целых двое.

– Я сейчас здесь один, – приговаривал Назар Захарович, с немыслимой ловкостью протискиваясь за один из столов, – коллега уволился, на его место пока никого не взяли. Так что усаживайся за свободный стол, никто нам с тобой не помешает.

Он включил стоящий на подоконнике чайник и загремел чашками и блюдцами, доставая их из нижнего ящика стола.

– Слыхала, какие разговоры ходят? Якобы нас всех собираются разаттестовывать, а все учебные заведения отдадут Министерству образования. Так что ты подумай, дочка, может, не стоит тебе заводиться с диссертацией, только время зря потратишь, а погоны все одно не сохранишь, если придешь на преподавательскую работу, – сказал Бычков, выслушав первую часть Настиной баллады о том, почему она поступила в адъюнктуру. – Я бы на твоем месте подумал о том, как уйти на повышение.

– Я не хочу на повышение, Назар Захарович. Пока я ловлю преступников, я в играх не участвую, потому что моя работа – это работа на результат, на поимку конкретного человека, и если я даю результат, то больше никто с меня ничего потребовать не может. Как только я уйду хотя бы на ступень выше, начнутся аппаратные игры, я буду просто обязана в них участвовать. А я этого не хочу. Я не игрок. Да и не возьмет меня никто, именно потому, что я не игрок.

– А здесь, ты думаешь, что? Другое что-то? – он презрительно сморщил нос. – Те же игрища. Народ пачками увольняется, никто работать не хочет за такую зарплату, если не дают возможности подработать. У нормального начальника кафедры все преподаватели подрабатывают в коммерческих вузах, и он смотрит на это сквозь пальцы, не требует, чтобы они каждый день тут высиживали с девяти до шести. Так нормальных-то раз-два и обчелся. А остальные? Есть приказ начальника нашей академии: если носишь погоны, будь любезен нести службу ежедневно с девяти до восемнадцати независимо от того, есть у тебя занятия по расписанию или нет. И никакой возможности для подработок. Кому такое понравится? Вот и уходят. А когда на кафедре только половина – живые люди, а другая половина – вакансии, что прикажешь делать? Слушателей-то набрали, потоки и группы сформировали, а занятия вести некому. Получается повышенная нагрузка, идет грызня, кому за кого сколько часов отрабатывать, а зарплату-то не прибавляют, хоть ты в пяти группах занятия ведешь, хоть в десяти. Ну и дальше одно на другое накладывается, научную работу вести некому и некогда, потому что занятий выше головы, а с кафедры требуют научные выходы, и все стараются друг на друга перепихнуть… Короче, не мед у нас тут, дочка, далеко не мед. Так что ты подумай как следует. Особенно если это правда насчет того, что погоны могут снять.