Войной опалённая память - стр. 46
– Вот так бывает, Марийка! – Все что смогла ответить ей.
Я не жалела, что зашла к ней домой. Кому как не людям, над которыми нависла угроза гибели, можно было довериться друг другу. Мария мне многое поведала. Стало более понятно, откуда ждать врага, кто чем дышит, в ком маскируется подленькая черная душонка. Эту задачу и ставил Иосиф.
– Очень часто в моем доме собирались надежные односельчане – единомышленники. Делились новостями с фронта, разоблачали пропаганду фашистов и намерения полиции, – рассказывала Мария сквозь слезы.
– Приходили часто Исак Степанович Курьянович – мой тесть, Савелий Андреевич Пранович, Апанас Степанович Курьянович, Иосиф Маркович Стром, Петр Исакович Курьянович, Владимир и Змитер Яковицкие, многие другие односельчане. Немало фронтовых сведений приносил брат моего мужа Петр, работавший на почте. Он больше общался с людьми и знал о чем толкует и думает народ.
Когда они собирались, мне поручали дежурить во дворе, чтобы неожиданно не нагрянула полиция: Из их разговора мне стало понятно, что тракторист Владимир Рухлевич имеет приемник, слушает где-то в тайнике сообщения из Москвы, помечает все эти сводки на бумаге, а потом у нас и обмениваются сообщениями.
С. А. Пранович.
– Помнишь Ольга, как я предупреждала тебя и другие семьи, что в Гресск переданы списки многих семей, намеченных на уничтожение?
Это все Константин Сивец нам рассказал, он еще тогда как-то не сильно втянулся в дела полицейские. Вместе с Никонором все время агитировали моего Степана вступить в полицию.
Но тот, как всегда, оборвал напрямую, мол, фашист будет бит наверняка, а холуи его тоже получат по морде. Вначале Сивцов мы особо не опасались, многими своими замыслами они делились с нами. Однако Степан мой скоро забеспокоился. Полиции стало известно, что у нас собираются люди на сходки, о наших откровенных симпатиях советской власти, разоблачениях брехни о падении Москвы и разгроме Красной Армии. О таких вещах в наше время открыто говорить нельзя.
Когда стало известно о грозящей нам опасности, мужчины собрались и договорились запастись оружием и уходить в лес, чтобы бороться с оккупантами. Просачивались слухи, что за деревней Ямное встречаются группы вооруженных людей, были уже нападения и стычки с фашистами и полицаями. Особенно воодушевила всех и радостно была встречена весть, что немец остановлен под Москвой, а затем и отброшен от столицы. Как-то приходит Степан в хорошем настроении и говорит, что фашиста надо бить и бить беспощадно с оружием в руках. Словами и агитацией его не проймешь. Он попросил подготовить теплую одежду и продукты. Оружие в них уже было. Однажды, в начале декабря 1941 года муж вместе с Николаем Хохловым вечером принесли две винтовки, автомат, гранаты и много патронов. Спрятали все это в сарае.
Ты знаешь, Ольга, какое тревожное предчувствие меня охватило. Беспокоилась особенно за малышей. Дине только два годика, а Витьке – четыре. Хозяйка начала плакать, я как могла старалась успокоить. – А тут к тому же к нам несколько раз наведался Никонор Сивец. Он осведомитель у полиции. Мои предчувствия еще больше усилились.
Через несколько дней, среди ночи, к нам врываются несколько карателей, прибывших из Гресска. Они скрутили мужу руки, допрашивали и избивали. Но ничего не добились. Увели с собой в полицейский участок. Вместе со Степаном в ту ночь были арестованы и расстреляны во дворе сельсовета Исак Курьянович, Апанас Курьянович, Петр Курьянович, Иосиф Стром, Дмитрий Яковицкий и другие. Не успели уйти в лес. Вот так я и потеряла сразу всех своих родственников и близких людей. Как это они меня в живых оставили? Дети страшно кричали, когда забирали их отца. Они уже понимали, что сделают с ним эти изуверы.