Война за океан. Том второй - стр. 12
Муравьев непрерывно обсуждает со своими помощниками планы ведения войны, а также дела повседневные. Иногда на баржу вызывается инженер Мровинский. Он и капитан второго ранга Арбузов по прибытии сплава в низовья будут отправлены с частью войск на Камчатку.
Мровинский чертит планы батарей, которые он построит в Петропавловске. Муравьев знает рельеф местности, он сам лазал когда-то по Сигнальной сопке и выбирал места для установки орудий и поэтому со знанием дела и удовольствием вносит поправки.
…В перерывах между занятиями Муравьев выходит на палубу. Казак Маркешка сегодня стоит у руля.
– Ну как, Хабаров, скоро ли устье Уссури? – спрашивает у него губернатор.
– Однако, еще не скоро, ваше высокопревосходительство! – отвечает маленький казак.
– Нет, братец, теперь уж скоро. Теперь и до моря недалеко! По карте Азии видно, что прошли три четверти пути.
Муравьев добр, как посмотришь. А на сплаве у него большие строгости, и Маркешка держит язык за зубами. Лишний раз не пошутишь! Водку дают людям. Но и лупят!
Целыми днями на судах слышатся строгие окрики офицеров-унтеров. Этих унтеров Муравьев выкопал где-то, не в Петербурге ли! Привез их из гвардии для обучения забайкальских войск. С их помощью весь народ зажали, как в тиски. Людям не всегда разрешают находиться на палубах, часто держат в трюмах. Маркешка не все время идет на генеральском баркасе. Он работает тут в очередь с другими своими товарищами. На отдых отправляется к себе, на этой барже места нет для спанья казаков. А на своей барже тоже строгости. Казалось, ведут не людей, а зверей или собак на травлю и выдерживают их, как на цепях. Вчера на одной из барж наказывали казака за то, что не так ответил. Временами от всего этого Маркешку разбирает тоска, но он терпит.
Все в страхе, прикажи – каждый не пикнет, умрет за Муравьева. Все наготове к бою, и все подчиняются начальству с полной покорностью. А кто не подчиняется, того тут же пороть!
Люди работают, изнуряя себя, отдыхают молча, вскакивают по команде, не смеют даже товарищу пожаловаться, что жарко, что болят сбитые руки, так как на генеральской барже запрещается разговаривать.
Стирали, работали, ели, спали, ходили в гальюн, как теперь велено называть отхожее место, все делали быстро и без разговоров. Люди жили, как огретые с раннего утра нагайкой. Иногда придет приказ на баржи – петь песни и плясать. И поют и пляшут по команде.
«Вот мурыжат народ!» – думает Маркешка.
По обе стороны генеральской баржи огромные острова – луга без конца и края. Лесов и гор не видно. Только временами во мгле где-то далеко-далеко открываются хребты, и там, конечно, леса, а здесь страна лугов и травы. Целыми днями суда идут вблизи травы, масса мошки кидается на человека, едва сойдешь на берег. Жар, духота. Вода идет на прибыль, острова топит. Местами и тальниковые леса стоят в воде, только вершины видны над водой. Что тут за места – никто не знает. По всем признакам, места раздольные.
Справа над тальниковым лесом появился хребет. Он голубой, крутой и прозрачный. Вдруг острова окончились и хребет выступил поближе. Под ним леса, а еще ниже – широчайший простор голубых вод. А по левому берегу вся река зеленая. Это затопленные луга стоят в воде. Густая трава в полтора роста человека колышется там вместе с волнами, и кажется, что вода зеленая. Все протоки, сбежавшись из-за островов, слились. Справа на берегу видны домишки туземного стойбища.