Война волка - стр. 26

– И все-таки, господин, ты сразил больше саксов, чем валлийцев, – заявил он. – По крайней мере, мне так сказали.

– И не соврали. – Я присел на каменную скамью. Кадваллон, под охраной Осви и Фолькбальда, находился под нами, укрывшись у внутренней стены арены. Тем временем люди Кинлэфа сдавались в плен, безропотно отдавая воинам Этельстана оружие. Сам Кинлэф все еще сидел на коне и держал меч и щит. Его зажали между «стеной щитов» Финана и отрядом Этельстана. Солнечный луч разорвал пелену свинцовых облаков, отбрасывая длинные тени на залитую кровью площадку.

– Как я слышал, на этой арене убивали христиан, – вновь обратился я к Бледоду.

– Господин, их убивали римляне?

– Так мне рассказывали.

– Но в конце концов римляне, хвала Богу, стали христианами.

Я фыркнул. Мне хотелось представить, какой была арена до того, как каменщики из Сестера начали ломать скамьи, извлекая камень для полезных построек. Верхний край арены был весь в зазубринах, как горный хребет.

– Мы разрушаем, – произнес я. – Разве нет?

– Разрушаем? – беспокойно переспросил Бледод.

– Как-то раз я спалил половину этого города. – Мне вспомнились языки пламени, перепрыгивающие с крыши на крышу, густой дым. В тот день каменные стены улиц почернели от копоти. – Представь, каким был этот город, когда здесь жили римляне.

Отец Бледод не ответил. Он наблюдал, как Кинлэфа теснят к центру арены, чтобы заключить в кольцо копейщиков, часть которого состояла из людей Финана, другая – из дружинников Этельстана. Кинлэф повернул коня, как бы ища путь для бегства. На крупе лошади видно было клеймо из букв «К» и «Х»: Кинлэф Харальдсон.

– Белокаменные здания, – продолжал я. – С красными кровлями. Статуи и мрамор. Хотел бы я это увидеть.

– Рим тоже был чудом, – промолвил валлиец.

– Сейчас, как я слышал, он в руинах.

– Господин, все преходяще.

Кинлэф погнал коня к одному краю кольца, но ему навстречу выдвинулись копья, а щиты с грохотом сомкнулись, поэтому беглецу пришлось отвернуть. Он сжимал обнаженный меч. Болтающиеся на левом бедре ножны были из красного сафьяна и отделаны золотыми пластинами. Эти ножны и меч – подарок Этельфлэд, последней правительницы независимой Мерсии. Вскоре, подумалось мне, они перейдут к Этельстану, который наверняка пожертвует их церкви.

– Все преходяще, – согласился я. – Посмотри, каков этот город теперь. Ничего, кроме жердей и соломы, грязи и навоза. Сомневаюсь, что в бытность римлян здесь воняло как из выгребной ямы.

По приказу Этельстана воины сделали шаг вперед. Кольцо сжалось. Кинлэф продолжал поворачивать коня, высматривая несуществующую лазейку для побега.

– Римлянам, господин… – начал Бледод, но осекся.

– Что? – спросил я.

Еще один приказ, и круг снова сжался. Опущенные копья были нацелены на человека и клейменую лошадь. Два десятка воинов Этельстана охраняли пленных, согнав их к одной стороне арены. Смерть обозначила свои границы линией окровавленных тел.

– Господин, римлянам стоило остаться в Британии, – договорил отец Бледод.

– Почему? – поинтересовался я.

Валлиец помялся, потом на лицо его вернулась кривая ухмылка.

– Потому что, когда они ушли, явились сайсы.

– Да, мы пришли, – кивнул я. – Пришли.

Сайсами были мы – мы, саксы. Британия – наш дом не больше, чем она являлась таковым для римлян. Они захватили ее, потом покинули, а мы пришли и взяли.