Война сказок - стр. 6
Позади – пять лет сурового, почти тюремного режима, созданного в интернате с целью подавить в «социально опасных» ребятах самостоятельность мышления. Стандарт и еще раз стандарт – это было главным принципом «воспитания»… Стандарт в одежде, в сочинениях на любую тему, в том числе и на вольную… Малейшие отклонения сурово наказывались карцером. Ох, о карцере лучше не вспоминать! Если бы бабушка знала, как тяжело ей там пришлось… Словно по душе прошелся тяжелый асфальтовый каток! За пять лет – ни одной книги в руках, кроме опостылевших учебников, ни одного задушевного разговора с друзьями, да их и не было, друзей… О каких дружеских отношениях могла идти речь, если за каждым из ребят днем и ночью следил свой неусыпный Глаз!
Первый год был для нее кошмаром – она бунтовала в ответ на малейшую попытку унизить или оскорбить ее. Тогда воспитатели применили свой испытанный метод усмирения непокорных и натравили на нее однокашников. Мол, Эмми Карлейн своим неуправляемым поведением, дерзкими высказываниями и безрассудными поступками снижает социндекс всего класса, и расплачиваться за это будут все – например, лишним годом обучения в интернате. На следующий же день ей устроили «темную», а затем еще и еще… И ей пришлось сломить свое упрямство – чтобы выжить! Пришлось научиться лгать, прятать свои мысли, с равнодушным видом проходить мимо нуждающегося в помощи, не отвечать улыбкой на улыбку, писать до приторности «правильные сочинения» о «прекрасном новом мире, в котором ей повезло родиться и жить…».
Два года она обрастала новой кожей, да так успешно, что даже придирчивый Глаз стал выставлять ей – единственной в классе! – высшие баллы по поведению. К воспитателям она тоже сумела подобрать ключик, каждого сумела расположить к себе. Она не позволяла себе ни одной неординарной мысли, ни одного резкого слова. Послушность и заурядность – вот что внешне стало главным ее принципом! В результате за месяц до выпускных экзаменов она была признана лучшей ученицей интерната. В качестве поощрения ей, единственной из воспитанников, предоставлен летний недельный отпуск. Дальше предстоит трехмесячная практика в какой-нибудь дыре, и, если все будет нормально, у нее появится шанс поступить в средней руки колледж. Если все будет нормально…
– Не-е-ет, – с трудом выдавила из себя Эмми, опуская голову, чтобы не встречаться глазами с бабушкой. – Вернее, я не знаю. Я так устала… Жить ради идеи, даже самой замечательной, я не готова. Пока не готова. Может быть, когда-нибудь позже…
Изображение на экране вновь чуть дрогнуло. Бабушка грустно и понимающе кивнула, не отводя от внучки любящих глаз.
– Я понимаю тебя, девочка, очень хорошо понимаю… Признаюсь, мне не раз приходили в голову такие же мысли: к чему все эти страдания и мытарства? Каждые девять из десяти наших сограждан твердо уверены, что мы – агенты какого-нибудь вражеского государства. А потомки… Прости, все это лишь старческое брюзжание. Я постоянно забываю, что моей внучке всего двенадцать лет и что ты только-только начинаешь жить. Время покажет, на чьей стороне ты окажешься, и вряд ли это будет сторона господина Президента…
– Я подумаю… – еле слышно прошептала Эмми, опуская глаза от стыда. – Пока ничего не могу обещать тебе, бабушка. Сейчас я хочу одного – спокойной жизни! Чтобы спать на обычной мягкой кровати, над которой бы не висел ледяной зрачок Глаза… Ходить по воскресеньям в парк, общаться с другими ребятами, делать то, что захочу…