Война моторов: Танковая дубина Сталина. 100 часов на жизнь (сборник) - стр. 78

Большие нарекания у танкистов имелись в отношении проходимости и манёвренности «шерманов». Я уже писал о том, что первые модели М4, оснащённые 406-сильным авиационным двигателем Continental R-975ЕС1, обладали весьма скромной для современного среднего танка удельной мощностью – 12,2 л. с./т веса. Даже позже, когда на «Шерман» начали устанавливать 507-сильный двигатель Ford GAA, максимальная удельная мощность танка составляла 13,4–14,6 л. с./т. У дизельного варианта танка, оснащавшегося двумя автобусными моторами GMC (общая мощность 380 метрических л. с.) и поставлявшегося в СССР, она была и того меньше – 11,3–11,6 л. с./т (против 16,2 у Т-34-76 образца 1943 года, 16,3 у первых Pz. VD и 15,4 у Т-34-85 и «Пантеры» серии «G»). Поэтому и его проходимость по грунту была не самой лучшей, а в России «Шерман» частенько вяз в грязи там, где спокойно проходили танки советского производства с более мощными двигателями и широкими гусеницами. Сочетание слишком высоко расположенного центра тяжести и неудачной конструкции гусениц приводило к частым переворотам на бок. Бывший командир бригады «шерманов» Д. Лоза (к слову, относившийся к этим машинам с большой симпатией) так писал по этому поводу: «Вскоре выяснилось, что “шерманá” не только “легкоскользящие”, но и “быстроопрокидывающиеся”. Один из танков, заскользив по обледенелой дороге, ткнулся внешней стороной гусеницы в небольшой бугорок на обочине и мгновенно завалился на бок. Колонна встала» («Танкист на “иномарке”», с. 24). Пришлось проводить срочный инструктаж личного состава и объяснять причины неустойчивости. Таковых оказалось три: «значительная высота танка (3140 мм), его небольшая ширина (2640 мм), высоко расположенный центр тяжести. Такое невыгодное соотношение тесно взаимосвязанных характеристик и сделало “Шерман” довольно валким. Подобного с Т-34 никогда не случалось, поскольку он был ниже американского танка на 440 мм и шире на 360 мм» (там же). Как уже упоминалось, очень жаловались танкисты и на механизм поворота «Шермана», основанный на двойном дифференциале. Скажем, если Т-34 или «Пантера» могли поворачиваться на 90–180 градусов буквально «на месте», то американскому танку в бою приходилось разворачиваться «по полной» – как грузовику – и подставлять под огонь здоровенный (такой, что трудно промахнуться) борт с легко уязвимой 38-мм бронёй, непосредственно за которой, напомню, лежали снаряды.

Дмитрий Фёдорович Лоза, один из советских офицеров-танкистов, воевавших на американских «шерманах». 1947 год

В отдельной главе своей книги, названной «Босоногие», Д. Лоза описывает и проблемы с, казалось бы, надёжной ходовой частью танка М4. Так, в конце жаркого августа 1944 года в ходе наступления в Румынии «причиной серьёзного беспокойства стала ходовая часть “шерманов”. По сравнению с Т-34 она имела более сложную конструкцию. На каждой стороне “Эмча” было смонтировано три подвески с двойными опорными обрезиненными катками. На седьмые сутки марш-броска на резиновых шинах в результате постоянного сильного перегрева появились трещины. Экипажи при первой возможности поливали их водой. Ни одной капли “малой нужды” не проливалось на сторону, только на катки. Однако принимаемые меры предохранения не помогли, и на следующий день лоскуты шин стали покрывать проезжую часть дороги. С каждой пройденной милей “Эмча” становились всё более босоногими, а через сутки опорные катки оголились полностью. Металл гусениц скользил по металлу катков. Получились своего рода “со страшным скрипом башмаки”. Эта невероятная “какофония” была слышна на километры окрест, поставив крест на скрытности действий бригады. Вскоре стало известно: такая же беда пришла и в другие части корпуса. Главная его ударная сила – танки – оказалась основательно “хромой”. Ещё почти сутки мы пытались вести наступление. Перегревались моторы, на некоторых “шерманах” заклинило катки, и вот 30 августа на подступах к Бухаресту нам была дана команда: “Стой!” К вечеру подвезли катки. Их, как говорили,