Война Маллиган - стр. 11

Вот и сегодня явился. Странно, она ведь думала, что лихорадка прошла.

Через силу запихав в себя жареное мясо, пережевав и кое как проглотив, она сидела прислонившись спиной к дереву, то и дело вздрагивая от ветра и чувствуя, как на горячем лбу проступает испарина, следила за неторопливыми движениями его рук.

– Что, пригорюнилась, Змейка, – промурлыкал он себе под нос, когда оторвался, наконец, от насвистывания какой-то идиотской мелодии. – А, Змейка? Я вижу, ты совсем загрустила.

Она смотрела, как его пальцы равномерно распределяют табак по всей площади бумаги, как он поддерживает ее снизу большими пальцами.

Женщина прошептала:

– Я, кажется, сто раз просила не называть меня так…

Он усмехнулся, не отрываясь от своего занятия и не поднимая на нее глаза, пропел дурашливо:

– Скажите, как ее зовут?

– Ни слова более…

– Ну, хорошо. Как пожелаете, госпожа Гюрза. – Он свернул бумажку вместе с табаком, держа ее большим и указательным пальцами, и принялся крутить, добиваясь нужной ему плотности. – Может, все это – настигшая вас расплата? Как считаете?

– Заткнись, – прошипела она, крепче обхватив себя руками. – Ты – мертв и не можешь читать мне нотации. Так что свали к хренам собачьим.

Он дурашливо высунул язык, потом вытянул губы трубочкой и завыл, высоко задрав голову.

Она поморщилась:

– Да заткнись же ты…

Папаша резко перестал выть.

– Да ты сама вежливость. И всегда такой была.

– А ты всегда был пьяницей и скотиной, тебе повезло, что успел сдохнуть прежде, чем я тебя прикончила.

Усмехаясь, он покачал головой, отодвинув клеящийся край бумаги, смочил его языком, покрутил между пальцами и вдруг замер. Она с каким-то неприятным чувством заметила, что он смотрит на нее. Его глаза были тусклыми, неживыми… глазами мертвеца.

Он сказал:

– Они тут со мной, Гюрза.

Женщина нахмурилась:

– Что ты несешь?

– Хочешь их увидеть? Я ведь могу привести их – твоего мужа и сына, ты только скажи…

– Может, ты уже заткнешься гребаный вонючий ублюдок?! – заорала она, вскочив так резко, что спугнула стайку птиц, спавших в ветвях деревьев.

Пламя костра колыхнулось от порыва налетевшего ветра. Кроме нее здесь больше никого не было, ни единой живой души.

Голова закружилась, в глазах моментально потемнело. Упав на колени, она закрыла руками лицо, начав раскачиваться из стороны в сторону. Он прав. Это – расплата. «Они» приходят, чтобы свести ее с ума. Ей хотелось плакать, но слез не было. Была только боль и злость, да такая, что перед глазами все темнело.

Она повалилась на бок, положив голову на колючую траву. Закрыла глаза.

Через некоторое время откуда-то из темноты раздался тихий голос,

Напевающий, и это не был голос папаши:

Ты мигай звезда ночная,

Где ты, кто ты – я не знаю.

Высоко ты надо мной,

Как алмаз во тьме ночной…

Она крепко зажмурилась. Замолчи… прошу тебя замолчи…

Но голос пел, то удаляясь и затихая, то становясь очень громким, таким, что ей казалось, что его обладатель вот-вот появится из темноты. Но он не появлялся.

Как бы она не хотела, он оставался там, в темноте. Ее любимый мертвец…

Сейчас он тоже был там, повторяя одни и те же слова, раз за разом, снова и снова, усыпляя, гипнотизируя ее.

Женщина закрыла глаза. Глубоко задышала. Ее внутреннее «я» вырвалось из тела и понеслось в джунгли, полетело на голос. Но, как обычно, не смогло найти его.