Война и любовь - стр. 31

– Какая-то стежка, овраг, бобры. Пацан насочинял со страху, – засомневался капитан Росгвардии, задумчиво разглядывая карту.

– У него новенький ПМ. Аргумент ребром!

– Мог украсть пистолет у военных и выдумать схрон.

– Вот и проверим, брешет аль нет. Поможешь?

– На то нас сюда и прислали, – согласился Бахтин.

– Тогда в восемь утра у отдела полиции. – Мешков встал, чтобы попрощаться.

Бахтин указал на наполненные рюмки:

– Домой спешишь. Есть к кому?

– Была жена и сын был. Автоавария. – Мешков сел, опрокинул в рот рюмку, уткнул зубы в сжатый кулак.

Бахтин спросил после паузы:

– А Кошелева? Я видел, как ты на нее смотрел.

Мешков вздрогнул, будто его уличили в неприличном:

– А ты сам у женщин исключительно интеллектуальный уровень разглядываешь?

– Была невеста, грузовик сбил, – нехотя признался Бахтин. – А я, как назло, в госпитале с ранением валялся.

Мешков сочувственно покивал:

– С тех пор один?

– Бобылем.

– Пока служишь в Грайгороде, бобылем и останешься. Лучших женщин военные разбирают.

– Сейчас военные работают по специальности. И не здесь.

– И здесь хватает. Мотострелковый батальон частично командировали на Украину. Зато ПВО усилили. Мы ж как на передовой, до нас не только птички, но и арта достает.

– Видел, не всё перехватывают.

Оба вспомнили попадание в квартиру Кошелевой. Мешков возмутился:

– Так эти ж суки бьют по жилому сектору, запугивают!

– Свою часть вояки лучше прикрывают.

– То понятно, серьезное оружие охраняют.

– Ядерную дубинку?

Мешков опустил взгляд, пожал плечами. Бахтин рассмеялся:

– Скрывай не скрывай, а я шеврон у Артемова видел. Двуглавый орел держит знак атома с орбитами электронов – это двенадцатое управление минобороны, ядерное обеспечение. Да и начальство меня поставило в известность, что здесь спецобъект для хранения ТЯО, тактического ядерного оружия.

– Я за свое отвечаю. Ты за свое. Они за свое.

– А диверсанты кордон проходят.

– Так и наши спецы туда в гости заглядывают. Тут серьезной границы никогда не было. Одной страной жили.

– Где та страна.

Бахтин вздохнул, потянулся за бутылкой, но Мешков его остановил:

– Завтра надо быть в форме.

– Точно! Хотел спросить, где моим ребятам потренироваться?

– Раньше в каждом дворе свой турник и брусья. А сейчас у нас Дворец культуры и спорта отгрохали – два в одном. Там и тренажеры и много чего.

– Загляну.

– До завтра! – Мешков встал, пожал руку: – Мне еще бак заправить, а то днем заправки были обесточены.

– НЗ надо иметь, как в Росгвардии, – посоветовал Бахтин.

– Топливо тоже цель. У границы много не держат.

Звонок в дверь оторвал Олега Мешкова от завтрака. «Соседка за кастрюлей и за внука просить», – решил он, дожевывая бутерброд. Распахнул дверь с кастрюлей в руках и благодарностью в глазах.

– Спасибочки, за вкусную… – Олег осекся.

Перед ним стоял младший брат Андрей с рюкзаком на плече. Небритый, осунувшийся, но с тем же взглядом, излучающим снисходительную наглость.

– Принимай родственника, братишка! – бодрым голосом приветствовал Андрей и прошел в квартиру.

Олег посторонился, прикидывая: за ДТП со смертельным исходом брат получил три года колонии, прошло более половины срока, следовательно…

– По УДО вышел? – спросил он.

– А ты не рад?

– Вот про радость не будем!

Андрей избавился от рюкзака и стиснул брата. Помолчали. Каждый смотрел поверх плеча в стену, но видел ужасную смерть на переезде. Оба понимали, что говорить об этом, как кромсать ножом сердце. Андрей отстранился первым, похлопал по плечу брата и взял у него кастрюлю.