Война-56. Книга 1. Зов Лавкрафта - стр. 35

Они взяли дорогой номер (хорошо, не для новобрачных) на верхнем этаже и зарегистрировались как семейная пара.

– Проводите сеньора и сеньору в номер 216, – вполголоса сказал метрдотель. Консьерж кивнул.

Мужчина был высок, черноволос и насмешлив. Женщина с каштановыми волосами, возможно, недавно покрашенными. Темные очки. Метрдотель проводил женщину взглядом (смутно знакомая, очень красивая, ей больше бы подошло быть блондинкой), потом вернулся за стойку и набрал номер.

– Они здесь, – сказал он и положил трубку.

Грейс прошла в номер, пока Коннери давал мальчику на чай. Скупой шотландец, но если не дать хорошие чаевые, это запомнят. Играй, держи образ, и все будет отлично.

В ванной зашумела вода. Коннери кивнул сам себе и двинулся к бару. В деревянном шкафу был спрятан холодильник, там обнаружились водка, красное сухое вино и сыр.

А в ведерке на столе было шампанское. Он достал бутылку и хмыкнул. Дешевка. Впрочем…

– Кажется, мы здесь надолго, – сказал он и начал развинчивать проволоку. – Считайте это приключением, – сказал Коннери через полчаса, допивая последний бокал. На столе стояла пустая бутылка шампанского. Грейс смотрела на него, словно не понимая. На ней был махровый розовый халат, на голове – полотенце. – Я думал, вам надоела скучная размеренная жизнь?

– Напротив, я уже начинаю по ней скучать. Дайте сигарету.

Коннери поднял брови, но подчинился.

Она вынула из его серебряного портсигара тонкую сигарету с фильтром. Morland Balkan, его любимые. Коннери щелкнул зажигалкой. Грейс прикурила, завороженно глядя на голубоватый огонек.

Она выпустила дым из сложенных кольцом губ. Это было… красиво.

Грейс тут же закашлялась.

– Я никогда не курила, – пояснила она. – Теперь понимаю почему.

– Как вы?

Она посмотрела на Коннери:

– А как я должна быть?

Он пожал плечами и решил сменить тему:

– Это правда, что вы отказались от роли, которую вам предложил Хичкок?

– Вы любите фильмы Хича? – ответила Грейс вопросом на вопрос.

Он усмехнулся:

– А вы?

– Совсем нет. Но мне нравилось у него сниматься. Еще бы. Я знаю, у него были фантазии, связанные со мной. Я нравилась ему как-то по-особенному, не так, как другим мужчинам. – Грейс посмотрела на него: – Не так, как вам, Шон.

Он не сразу нашелся, что сказать.

– Это… неудивительно.

– Да. Вы пещерный человек, Шон, и привыкли получать женщину, которую хотите. Вы бьете ее по голове дубиной и тащите в свою пещеру. То, что дубину мужчинам теперь заменяет смокинг, пошитый на Сэвил-роу, ничего не меняет.

Коннери помолчал. В ее словах был резон.

– А Хичкок?

Грейс выпустила дым.

– Он мог получить меня, если вы об этом. Если бы только захотел. Но он не хотел разрушать… и хотел большего. Хич любил меня через свою камеру. Возможно, он единственный и любил. В перерывах между дублями он лично поил меня чаем. Смешно, правда?

Она смотрела на него спокойно. Коннери вдруг ощутил, что сердце у него стучит и ладони вспотели. Чтобы избавиться от неприятного ощущения, он шутливо обратился к Грейс:

– Как думаете, режиссер может стать хорошим мужем?

– Нет.

– А шпион?

– Нет. – Она помолчала. – Но, с другой стороны, любой мужчина вряд ли может стать хорошим мужем… Вы предлагаете мне руку и сердце, Шон?

Он помедлил. Как прыжок с парашютом: обратного пути не будет.

– Да.

Впрочем, всегда можно не дергать за кольцо.