Война-56. Книга 1. Зов Лавкрафта - стр. 16

Это была ошибка, понимает Гельсер. Дела идут и так неважно, не надо было…

В лице Финни – понимание.

Сколько сочувствия может вынести один человек? Даже если он капитан ВВС, тридцатисемилетний мужчина и протестант?

Ответ: очень немного.

Сочувствие как грунтовая вода, оно размывает каменную кладку, которой Гельсер отгородился от мира.

Не позволяя себе дрогнуть лицом, капитан холодно кивает Финни.

Гельсер спускается к туалету. Металлический бак, закрытый крышкой, и умывальник на стене за ним. Зеркало. Мыло.

Туалет ничем не отгорожен. Знаменитая демократия в действии.

Гельсер расстегивает комбинезон, достает свой прибор, целится. Ничего. Несколько долгих мгновений он даже не может начать. Слишком долго терпел. Отлить хочется невероятно (почки будто вырезают хирургическим ножом), но – никак. Не-так, не-так.

Чертов гном, думает капитан Гельсер.

Мать твою, чертов, чертов, чертов гном.

Она просто уехала.

Раскаленная струя под давлением бьет в толчок, разбрызгивается, как из брандсбойта. Капитан чувствует себя пожарным из немой комедии, который поливает все, кроме очага возгорания.

Он почти уверен, что моча превратилась в серную кислоту – такая огненная проволока протягивается от почек до члена. Электрическая, раскаленная добела, дуга, на которую нанизан капитан ВВС Роберт Н. Гельсер.

Он хочет думать, что он изливает из себя ненависть. Мелкие капли оседают на блестящем металле. А может, это зависть.

Это точно зависть.

Закончив, обессиленный, капитан Гельсер упирается в стену хвостового отсека ладонями. Боль в почках такая, словно там протянуты кожаные ремни. Некоторое время он даже не может дышать. Стоит с расстегнутой ширинкой и пытается вспомнить, как это делается.

Время проходит.

«Сэр, как вы там?» – голос Финни сверху. Из-за гула двигателей его практически не слышно, поэтому бортинженер орет.

«Отлично», – говорит капитан Гельсер.

Волей-неволей он поднимает взгляд и смотрит на себя в зеркало. Карие глаза, шатен, крупно вылепленный англосаксонский подбородок. Красивое лицо… лицо выпотрошенное, точно его вскрыли, как свежепойманного тунца. Бледный лоб в испарине.

Платье. На ней в тот вечер было платье с юбкой-дудочкой, цвета теплого шампанского.

– Что?! – орет Финни.

Мой экипаж будет меня ненавидеть, думает он. Кричит:

– Ничего! Все в порядке!

Хотя здесь далеко не все в порядке. Совсем не.

Он протягивает руки, сматывает кусок туалетной бумаги, начинает промокать металл. Досадная неприятность. Ему все еще больно нагибаться, но тут уж ничего не поделаешь. Аккуратно затирает круглое сиденье и пол вокруг. Выбрасывает слипшийся комок в ведро для мусора. Снова отматывает несколько ярдов бумаги и снова вытирает. Его маниакальная, почти болезненная тяга к порядку. Снова выбрасывает бумагу в ведро. Все можно исправить.

Нужно только немного больше туалетной бумаги.

Гельсер сразу почувствовал какую-то странность. Он никогда не относил себя к ревнивым мужьям, но тут слепому ясно – между ними что-то есть. Между ней и рыжим придурком из ВМФ. Коммандером флота. У него лоснящееся, очень белое лицо преуспевающего продавца библий. Гельсер поставил бокал с недопитым скотчем на комод рядом с вазой и подумал: нужно что-то сделать. Прямо сейчас.

Вместо этого Гельсер достал сигарету и закурил. Он не любит курить, но это тоже часть имиджа. Настоящий мужчина должен курить. А то люди подумают, что он больше заботится о своем здоровье, чем о своей стране. Жесткая коробка «Лаки страйк» впивается углами в грудь, дым извивается полосами и режет глаза.