Война 1812 года в рублях, предательствах, скандалах - стр. 8
В подобных условиях Барклай де Толли справедливо рассудил, что он должен уклоняться от сражения, пока не соединит все корпуса, составляющие его армию.
Но, как утверждает генерал М. И. Богданович, «несмотря на убеждение свое в необходимости уклоняться от боя со значительными силами неприятельской армии, Барклай приступал неохотно к отступлению».
Своим войскам он назначил место сбора при городе Свенцяны (на северо-востоке от Вильно). При этом атаман Платов с его казаками получил приказ действовать во фланг и в тыл вражеских корпусов, перешедших через Неман. Также должна была действовать и 2-я Западная армия князя Багратиона. А вот генерал Тормасов со своей армией получил повеление наблюдать за движениями противника. Он должен был отходить к Киеву, «если тот обратит против него превосходные силы».
Казалось бы, все вполне понятно, и дело оставалось лишь за выполнением этого распоряжения. Однако на практике все получилось гораздо сложнее.
За неделю до этого, а именно 6 (18) июня 1812 года, в своем донесении императору Александру из Пружан князь Багратион уже выразил свое недовольство и следующим образом обозначил недостаточный, по его мнению, уровень своего статуса: «Всемилостивый государь! Не быв введен в круг связей политических, я буду говорить о тех только предметах, которые мне известны по долговременной службе…»
Проблема заключалась в том, что Барклай служил под началом князя Багратиона, получил генеральский чин позже его, или, как тогда говорили, был «в генералах моложе», но затем сделал блестящую карьеру и опередил своего бывшего начальника. В армии такие успехи всегда воспринимаются болезненно.
Безусловно, соблюдая сложившуюся субординацию, князь вынужден был теперь подчиняться военному министру, но Багратион вместе с тем не утаивал своего особого – и несогласного с министерским – мнения. В частности, он был очень недоволен тем, что Барклай де Толли не передал ему казачий корпус атамана Платова.
Хорошо знавший обоих генералов А. П. Ермолов пишет о князе Багратионе:
«Ничто не заставило бы его подчиниться Барклаю де Толли, в кампанию 1806 и 1807 годов служившему под его начальством».
Конечно, чуть ниже генерал Ермолов отмечает, говоря о князе Багратионе, что «война отечественная, в его понятии, не должна допускать расчетов честолюбия и находила его на все готовым».
Но вот так ли это было на самом деле? Ниже мы увидим, что ответить на этот вопрос однозначно утвердительно крайне сложно.
13 (25) июня 1812 года император Александр объявил своим войскам о начале войны следующим приказом:
«Из давнего времени примечали мы неприязненные против России поступки французского императора, но всегда кроткими и миролюбивыми способами надеялись отклонить оные. Наконец, видя беспрестанное возобновление явных оскорблений, при всем нашем желании сохранить тишину, принуждены мы были ополчиться и собрать войска наши; но и тогда, ласкаясь еще примирением, оставались в пределах нашей империи, не нарушая мира; а быв токмо готовыми к обороне. Все сии меры кротости и миролюбия не могли удержать желаемого нами спокойствия. Французский император, нападением на войска наши при Ковно, открыл первый войну. И так, видя его никакими средствами непреклонного к миру, не остается нам ничего иного, как, призвав на помощь свидетеля и заступника правды, всемогущего Творца небес, поставить силы наши противу сил неприятельских. Не нужно мне напоминать вождям, полководцам и воинам нашим об их долге и храбрости. В них издревле течет громкая победами кровь славян. Воины! Вы защищаете веру, Отечество, свободу. Я с вами. На зачинающего Бог».