Война 1812 года в рублях, предательствах, скандалах - стр. 22

. Неустрашим в сражении, равнодушен в опасности. Не всегда предприимчив, приступая к делу; решителен в продолжении его. Неутомим в трудах. Блюдет спокойствие подчиненных; в нужде требует полного употребления сил. Отличает достоинство, награждает соответственно. Нередко, однако же, преимущество на стороне тех, у кого сильные связи, могущественное у двора покровительство. Утонченной ловкости пред государем, увлекательно лестного обращения с приближенными к нему. Нравом кроток[8], несвоеобычлив, щедр до расточительности. Не скор на гнев, всегда готов на примирение[9]. Не помнит зла, вечно помнит благодеяния. Короче сказать, добрые качества князя Багратиона могли встречаться во многих обыкновенных людях, но употреблять их к общей пользе и находить в том собственное наслаждение принадлежит его невыразимому добродушию! Если бы Багратион имел хотя ту же степень образованности, как Барклай де Толли, то едва ли бы сей последний имел место в сравнении с ним».

Историк С. П. Мельгунов по этому поводу совершенно справедливо замечает:

«Как ни бледна характеристика Барклая, сделанная Ермоловым в „Записках“, но и она много говорит, если принять во внимание, что эта характеристика исходит от друга Багратиона, в свою очередь повинного в интригах и известного своей нелюбовью к „немцам“».

Впрочем, оставим мнение генерала Ермолова о Барклае и Багратионе на его совести. В конце концов, каждый человек имеет право на свою собственную оценку происходящего. А пока отметим, что, несмотря на полную непохожесть и нескрываемую враждебность по отношению к Барклаю, при встрече в Смоленске князь Багратион заявил, что весьма охотно будет служить под его начальством.

Можно ли было верить этим словам? Конечно же нет. Как подчеркивает историк А. Г. Тартаковский, «подчинение это было чисто символическим и эфемерным, что обнаружилось буквально через несколько дней».

Карл фон Клаузевиц по этому поводу пишет:

«Армия радовалась такому единению, но, по правде говоря, оно было недолговечным, потому что скоро выявилось различие во взглядах, и на этой почве возникли недоразумения».

А вот биограф Барклая де Толли С. Ю. Нечаев недоумевает:

«Опять недоразумения… И опять самого субъективного свойства… Как будто не было в русских вооруженных силах объективных проблем…»

25 июля (6 августа) 1812 года состоялся военный совет, на котором присутствовали Барклай де Толли, князь Багратион, начальники их штабов и еще несколько высших офицеров.

Генерал И. Ф. Паскевич, командовавший тогда бригадой в 7-м пехотном корпусе генерала Раевского, рассказывает об этом военном совете следующее:

«Полковник Толь первый подал мнение, чтобы, пользуясь разделением французских корпусов, расположенных от Витебска до Могилева, атаковать центр их временных квартир, сделав движение большей частью сил наших, к местечку Рудне. Хотя сначала намеревались было ожидать неприятеля под Смоленском и действовать сообразно сего движения, но как между тем получено было известие, что против нашего правого фланга неприятель выдвинул корпус вице-короля Итальянского с кавалерией, то и решились, по мнению полковника Толя, идти атаковать его, полагая, что и вся армия Наполеона там находится».

Военный историк и генерал Д. П. Бутурлин также утверждает, что именно полковник Толь предложил «немедленно атаковать <…> обратив главную громаду российских сил к местечку Рудне. Он представил, что, действуя с быстротою, должно надеяться легко разорвать неприятельскую линию».