Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова! - стр. 40

— Эх ты, как все запущенно, — рассмеялся он, подхватывая меня за талию.

— Я предупреждала.

Не знаю, как там с катаньем, но наобнимаемся мы сегодня однозначно. 

— Думал, преувеличиваешь, — подтащил меня к бортику.

— Размечтался.

— Стой здесь, я сейчас приеду! — отдал распоряжение Северный и куда-то укатил. Я изо всех сил вцепилась в ограждение, пытаясь не разъехаться.

Тут ноги объединились и решили действовать синхронно, покатившись в одну сторону. Просто праздник непослушания.

— Ёёёёёёё, — повисла на бортике, и завопила, обращаясь неизвестно к кому, — спасите, помогите!

— Ни на секунду оставить нельзя, — Антон уже вернулся, толкая перед собой большого пластикового утенка — подставку для таких неумех как я.

— Поверь, это только начало, — утешила его, нервно хихикнув.

— Я уже понял, — подхватил меня под руки, помогая выпрямиться, поставил рядом с утенком, положил мои руки на поручни. — Все поехали.

Это я запросто. Едва оттолкнувшись, зацепилась носком за лед и шлепнулась на колени.

— М-да-а-а-а, — протянул он, задумчиво потирая шею, — похоже, с катком я погорячился. 

— Вызвался учить? Учи! — повелела я, пытаясь подняться. 

Сначала на четвереньки встала, потом рачком, потом бочком, а затем медленно выпрямилась. Вышло некрасиво и ни капли не элегантно. Чувствую, прогулочка будет веселой.

***

Бедный Северный!

Он взмок, пока со мной воевал, измучился, поднимая со льда мое вялое тельце, норовившее повалиться при каждом удобном случае.

Но, справедливости ради, надо сказать, что результат был.

В шапке набекрень, запыхавшаяся и отбившая себе все мягкие места, я все-таки поехала. Не как спортсмен, не как любитель, и даже не как пятилетний ребенок, впервые пришедший на каток. Я поехала своим особенным манером — с высунутым от усердия языком, на прямых, негнущихся ногах. Когда они начинали разъезжаться, я сводила носки, когда разъезжаться — разводила, рисуя на льду эдакие волны. При этом истошно орала на всех, кто оказывался рядом: «Куда прешь! Не видишь я еду»!

Антон, убедившись, что вроде как стою, не падаю, нарезал вокруг меня круги — ловко, уверенно, не прилагая никаких усилий. Глядя на него, мне оставалось только сопеть и крепче цепляться за утенка.

Кстати, про утенка. То ли сегодня на катке собрались лишь опытные ездоки, то ли я совсем бездарна, но утенок был только у меня. И еще у девочки, лет пяти. Правда, она бросила его через десять минут и покатила самостоятельно.

Я бросить не могла. Страшная, с отбитым клювом утка была единственным, что мешало отбить клюв самой себе, поэтому упорно толкала ее перед собой, гордо задирая подбородок, когда натыкалась на чей-нибудь насмешливый взгляд.

А насмешливых взглядов было хоть отбавляй. Особенно от девиц, которые в красивых легинсах и модных курточках бодро рассекали на коньках, умудряя при этом выглядеть как легко и непринужденно. Не то что я. Эдакий суровый гном, запакованный по самые уши. Фрося Бурлакова на зимней утиной охоте.

Ладно, Бог с ним с внешним видом. Еду и хорошо. Это и так уже прогресс, по сравнению с прошлыми попытками.

Антон подкатил ко мне, резко затормозил, высекая лезвиями фонтан ледяных брызг.

— Как успехи? — в серых глазах светилась усмешка.

— Восхитительно! Чувствую себя богиней фигурного катания, — фыркнула, смахивая со щеки прилипшие волосы, — ты просто великий тренер.