Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова! - стр. 33
Дальнейшую унылую беседу прервал досадный инцидент. Моя сотрудница потянулась за хлебушком, стоящим чуть поодаль, табуретка под ней скрипнула, жалобно треснула и повалилась на пол, а я едва успел подхватить Дину, чтобы та не отправилась следом.
— Все хорошо? Не ушиблась?
— Да, все в порядке.
Наши взгляды на секунду пересеклись, и я почувствовал какое-то нереальное притяжение, толкающее к ней навстречу. Кулакова тут же отвернулась, опасаясь лишнего внимания со стороны бдительной матери, а я нервно сглотнул горячий ком, вставший посреди горла.
— Такой хлам дома хранить нельзя, — глубокомысленно изрек Стас, а я поднял табуретку с пола, покрутил ее в руках, рассматривая ущерб.
Хорошая табуретка, крепкая, просто крепление подвело. Если ножку приколотить, то еще сто лет прослужит.
— Надо починить, — произнес задумчиво.
— Сделаешь? — Дина склонилась рядом со мной, рассматривая поверженный предмет мебели, а я уловил запах ее волос и просто балдел, вдыхая полной грудью.
— Молоток принести? — тут же поинтересовался папаня, подозрительно поглядывая в мою сторону.
Решил проверить прямоту моих рук? Без проблем. Я не только за компьютером умею сидеть.
— Конечно несите! — встрял вездесущий Стас, — я сейчас мигом все исправлю.
Леонид Николаевич ушел на балкон и вернулся оттуда с большим, увесистым молотком, с затертой ручкой.
— Прошу, — протянул его то мне, то ли Стасу: мы в этот момент с танцором бок о бок стояли.
Я даже пошевелиться не успел, как он ухватился за молоток, и с видом конченного маньяка бросился к табуретке. Схватил ее как-то бестолково, гвоздь приставил, прицелился, замахнулся и, как в анекдоте, по пальцу бахнул.
— Аааа, — завопил во весь голос, потом сунул палец в рот и замычал.
— Стасечка! — заголосила его матушка и бросилась на помощь. Следом за ней Лидия Сергеевна, грозно взглянув на свою дочь. Пришлось Дине тоже присоединяться к спасательной операции. Они сунули руку страдающего плотника под холодную воду, потом обложили льдом начинающий распухать палец.
Я тем временем подобрал молоток, приколотил ножку, попробовал посидел на табуретке, и убедившись в том, что стоит как влитая, отставил ее в сторону.
Леонид Николаевич молча забрал у меня молоток и ушел в другую комнату.
Чувствовалось, что веселый вечер подошел к завершению.
Бледного, едва живого страдальца с забинтованным пальцем под руки вывели из ванной и в прихожую, собираться. Он позволил своей маме себя одеть, повязать шарфик, натянуть шапочку до самых бровей, только обулся самостоятельно, не забывая при этом стонать, как воин, получивший тяжкую рану на поле брани.
Проявить галантность что ли? Предложить свою помощь и отвезти их домой?
— Мы в травмпункт, — сообщила Юлия Ивановна и посмотрела на меня, как на врага народа, ненавистью окатила так, будто я сам лично обрушил молоток на палец этого неумехи.
Желание помогать мигом испарилось. Нечего. Такси в помощь.
Они ушли, и я понял, что теперь самое время и мне свалить в туман, иначе все внимание Дининой родительницы обрушится на меня.
— Пожалуй я тоже пойду, — начал неторопливо собираться, прикидывая проклянут ли меня за сегодняшний вечер или обойдусь банальной икотой.
— Я тебя провожу, — вызвалась Дина, натягивая на плечи спортивную кофту.
— Куда-ты собралась на ночь глядя, — тут же коршуном налетела ее мать.