Восторг и горечь (сборник) - стр. 5
Дело было в пятом классе. Меня решили проверить – действительно ли я читаю? Как-то дают книгу и спрашивают – читал? Отвечаю – читал. А эту, а эту?.. Как сейчас помню, наконец, подают книгу в красной обложке – «Декамерон» (авторов тогда не запоминал – потом узнал, что автор Джованни Боккаччо). А эту читал? Нет, не читал. Через три дня возвращаю книгу новелл Боккаччо, и тут меня начинают проверять, как я, так сказать, усвоил внеклассное чтение.
У меня память была тогда, конечно, хуже, чем у моей сестры Раи – она с первого прочтения почти без запинок схватывала наизусть две-три страницы любого текста. Но всё-таки достаточной, чтобы удивить библиотекарей подробностями прочитанного. Они спрашивают: о чём такая-то новелла в разделе «День шестой»? А там повествуется о хитрой жене, которая в отсутствие мужа развлекалась с рыцарем, пряча в другой комнате юношу. А когда неожиданно возвратился муж, то она и его ловко обвела вокруг пальца.
Меня остановили, мол, ладно-ладно – хватит, и, наугад раскрыв книгу, потребовали рассказать содержание другой новеллы. В которой молодая монахиня наткнулась на спящего юношу-пастуха, которому ветер, закатив холщовую рубаху, обнажил мужское достоинство. Тут я припомнил подробности, с каким интересом, присев на корточки, монахиня рассматривала то, что ей не полагалось рассматривать по самому статусу монахини.
Здесь меня достаточно резко остановили и неожиданно для меня пригрозили сообщить в школу о моей внеклассной начитанности.
Уже в настоящее время, встретившись с сотрудницами черниговской библиотеки (естественно, другие имена и времена), рассказал, как меня когда-то проверяли «Декамероном». Вместе посмеялись, а тогда был потрясён – библиотекари взялись проверять меня, а сами ничего не читали. Это было для меня каким-то страшным откровением. Именно этим объяснил причину их внезапного негодования. Видит бог, другие причины тогда были мне неведомы.
Я с детства знал, что стану писателем. Наверное, эта уверенность исподволь накапливалась. Для меня было неразделимым: писатель и дальние острова, писатель и захватывающее путешествие, писатель и рыцарский подвиг, писатель и служение добру и справедливости. Писатель воплощал для меня всё лучшее в человеке, и я хотел, да и сейчас хочу, стать настоящим писателем. Об этом я когда-то написал в рассказе «Сладкое шампанское». И это чувство – быть настоящим – никуда не ушло, оно со мной. Именно с этого чувства и начинается писатель, во всяком случае в моём понимании. Потому что в моём понимании настоящий — это непременно хороший человек. Думаю, что начало писателя есть начало в тебе человека. Как человек в тебе требует постоянного своего подтверждения в добрых поступках, так и писатель должен подтверждаться в своих произведениях. Как бы там ни было, а именно настоящий писатель оставляет в своих произведениях лучшую часть своей души.
4. – Если бы вам пришлось назвать одно качество, которое необходимо писателю?
– Отвечая на предыдущий вопрос, как мне кажется, невольно ответил и на этот – быть человеком. Всегда во всех жизненных ситуациях. В 2007 году у меня вышла книга «Смеющийся пупсик» на русском и японском языках. Очень удобно издавать книги совместно с японцами. Мы пишем слева направо, а они – справа налево. При совместном издании четвёртая сторонка обложки отсутствует, книги получаются двухсторонними.