Воссоединение - стр. 20
Стены в квартирке были тонкие и хорошо проводили шум из соседних квартир, где пищали маленькие язиги и кто-то громко чихал и фыркал.
– Не самое лучшее жилье на свете, но прятаться нам пока больше негде, – вздохнула Крейзи. – Это квартира моего брата.
– А где он сам? – спросил я, с любопытством рассматривая фотографии ее брата в разные моменты жизни.
Вот язиг в светлую полоску держит в лапах кошмарную тварь с крыльями и многосуставчатыми лапами. А вот он же, но уже с тремя очаровательными беленькими девушками-язигами, на фоне моря и песка.
– Долго рассказывать. Его уже пару лет как нет в живых…
– Примите мои соболезнования. Где здесь ванна с душем? Я после отеля сам, словно хорошо прокопченная рыба…
– Сразу за поворотом направо. Берите любое полотенце, какое найдете.
Жилище ее брата было уютным и чистым, и даже растрескавшийся потолок и стены не портили впечатления. На стенах висели цветные циновки и картины, по углам стояла чужеродного вида мебель из темно-красного дерева, от которой пахло стариной.
Помывшись, я расстелил на полу широкий кусок пластика, найденный на лоджии, быстро и профессионально разобрал оружие на части. Потом почистил и тщательно смазал детали машинным маслом, которое дала Крейзи. Она в это время готовила завтрак. Без оружия я не мыслил своего существования.
– Не хочу, конечно, лезть не в свое дело, Стайгер, но чем вы все-таки прогневали Имперские власти, что они так хотят вашей смерти? – спросила Крейзи за завтраком.
– Меня зовут Ингвар Грин, а не Стайгер. Это имя простое прикрытие. – Я чуть подумал. – А история длинная, да и вряд ли вы мне поверите. Зачем вам узнавать лишние подробности о человеке, которого, скорее всего, вы больше не увидите?
– У нас до вечера полно времени. Хотя, если не желаете, можете не рассказывать, – пожала плечиками Крейзи. – Просто хочу понять, во имя чего вы рискуете жизнью. Не хочется верить, что вы просто преступник.
Я отодвинул тарелку и, задрав правый рукав комбинезона, показал длинный ряд татуировок на предплечье. Их мне накалывали лазерным лучом после каждой военной операции и выдавали нашивки для кителя.
– Вам что-нибудь говорят названия? Крейзи, прищурив глаза, стала беззвучно шевелить губами, с трудом читая Имперскую готическую вязь.
Некоторые названия как будто знакомые, но не припомню, где могла их слышать. А что это за наколка – череп и кинжал?
– Это символ спецвойск, седьмой бригады. Всего бригад пока восемь. Одна на Монасарасе, две на Гиди-Прайм и пять на Эпилоне. Что касается названий, то вы о них никогда больше и не услышите. Потому что этих миров давно не существует. Я не знаю, сколько точно прошло времени. Может, десять лет, может, больше, но я прекрасно помню только свой первый день на войне. А он был вот каким…
Почти весь день я рассказывал Крейзи о чудовищных сражениях, что разворачивались на мятежных планетах. О том, как космические массоперегонщики бомбардируют планеты каменными глыбами. Как чудовищные устройства взрываются внутри ядра планет, разнося их вдребезги. А также о том, как сражались и умирали мои друзья, которые могли в мирное время стать кем угодно, но только не павшими в бою безымянными солдатами.
– Ты знаешь, Крейзи, я никогда не мог даже себе вообразить того, что видели мои глаза. Сотни кораблей пылают над Гозором, а люди… они тысячами исчезают в ночи, как слезы в дождь, оставляя после себя лишь память. Вот они рядом – и вдруг их уже нет. Они становятся простым воспоминанием. Это трудно осмыслить, а уж представить просто невозможно. Каждый раз я молил богов избавить меня от этого кошмара, но они меня не слушали. Я просыпался в реабилитационной капсуле, и вскоре все начиналось сначала…