Воспоминания розы - стр. 12

– Но пять лет – это же ерунда!

– Это много. Я был тогда молод, летал над пустыней Сахара. Книга называется «Южный почтовый». На обратном пути заедем ко мне, и я вам ее подарю. Она не имела успеха. Я продал всего три штуки – одну своей тете, другую сестре, третью – подруге сестры. Словом, три… Надо мной посмеялись, но раз вы говорите, что мои рассказы действительно интересны, я напишу об этом. Для вас одной. Очень длинное письмо.

В этой поездке я была единственной женщиной. Мадам Э., которая должна была нас сопровождать, не поехала под тем предлогом, что дороги, ведущие к аэродрому, слишком пыльные. В машине Сент-Экзюпери говорил не умолкая. Какие волшебные образы, настоящая лавина невероятных подробностей! Кремьё задавал вопросы. Сент-Экзюпери отвечал, не прерывая основного повествования. Он заявил, что неделю не открывал рта, и буквально засыпал нас историями об авиации.

Наконец мы добрались до летного поля. Нас ждал серебристый красавец самолет. Я хотела подняться в отсек для пассажиров, но Сент-Экзюпери настоял, чтобы я села рядом с ним в кресло второго пилота. Кабина была отделена от салона шторой из толстого сукна. Я не знаю, как люди умудряются летать на этих самолетах. Сент-Экзюпери задернул штору. Я украдкой разглядывала его руки – красивые, умелые, нервные, утонченные и сильные одновременно. Руки Рафаэля. В них проявлялся его характер. Я боялась, но доверила ему свою жизнь. Мы взлетели. Его лицо стало менее напряженным. Мы летели над равнинами, над водой. Нутро мое бунтовало. Я чувствовала, что бледнею, начала глубоко дышать. К счастью, шум мотора заглушал мои вздохи. От высоты у меня заложило уши, очень хотелось зевнуть. Неожиданно Сент-Экзюпери сбросил газ:

– Вы много летали?

– Нет, это первый раз, – робко сказала я.

– Нравится? – спросил он, глядя на меня с легкой насмешкой.

– Нет, это немного странно, вот и все.

Он зафиксировал ручку управления, чтобы сказать что-то мне на ухо. Затем снова поднял ее и опять зафиксировал, наклонившись ко мне. Он нарочно делал крены, чтобы нас попугать. Я улыбалась.

Он положил мне руки на колени и подставил щеку:

– Вы не хотите меня поцеловать?

– Месье де Сент-Экзюпери, вы должны знать, что в моей стране люди целуют только тех, кого любят, и только если они знакомы достаточно долго. Я совсем недавно овдовела, как же я могу вас поцеловать?

Он закусил губу, чтобы не выдать улыбки.

– Поцелуйте меня, или я вас утоплю, – сказал он, делая вид, что направляет самолет прямиком в море.

Я задохнулась от гнева. Почему я должна целовать человека, с которым едва знакома? Шутка показалась мне слишком скверной.

– Так вот как вы заставляете женщин целовать вас? – спросила я его. – Со мной этот номер не пройдет. Мне надоело летать. Сделайте мне приятное – посадите самолет. Я недавно потеряла мужа и тоскую по нему.

– Ой! Мы падаем!

– Все равно.

Тогда он взглянул на меня, зафиксировал ручку и произнес:

– Я знаю, вы не хотите меня поцеловать, потому что я слишком уродлив.

Я увидела, как жемчужины слезинок из его глаз закапали на галстук, и мое сердце растаяло от нежности. Я неловко перегнулась и поцеловала его. В ответ он начал неистово целовать меня, и так мы летели минуты две-три: самолет пикировал и взмывал, Сент-Экзюпери поднимал ручку и опускал ее снова. Пассажиров начало укачивать. Мы слышали, как они жаловались и причитали у нас за спиной.