Воспоминания Элизабет Франкенштейн - стр. 32

égime[16], похоже, возбудил серьезное подозрение ко мне у революционных властей города и, возможно, поставил под угрозу мою безопасность.

Что до войны, о которой упоминала Элизабет и которую я отнес к началу 1770-х годов, то это был столь беспокойный период династических противостояний в европейской истории, что едва ли было возможно отделить одну войну от другой. В описаниях того времени упоминается, что Миланское герцогство было вовлечено в русско-турецкую войну в качестве вынужденного союзника Австрии; я обнаружил, что в 1773 году герцог направил сына, принца Алессандро, в Крым. На городском кладбище я видел надгробный памятник принцу, умершему год спустя. Кроме этого я не смог найти более никаких свидетельств об этом человеке, ни о его рождении, ни о смерти. В уцелевшей книге миланского кафедрального собора я разыскал запись о бракосочетании Алессандро с дочерью герцога Фарнезе из Пармы за пять лет до своей кончины. Имя его супруги было Джулиана, однако попытки узнать что-либо о ней или ее семействе не увенчались успехом. Что же до имени Элизабет, то оно мне нигде не встретилось.

Ну а запомнившийся маленькой Элизабет Франкенштейн герб, который она нарисовала в подтверждение своего рассказа? Чем может помочь это далекое воспоминание? Он не был эмблемой ни одного из итальянских аристократических родов, о которых мне удалось узнать. Поэтому по возвращении в Лондон я поспешил представить набросок, сделанный Элизабет, в геральдическую палату, куратор которой тщательнейшим образом изучил его.

– Обоюдоострый топор находится в неположенном месте, – заметил он, – но существует только один герб, на верху которого такой топор соседствует с двуглавым орлом. Герб не итальянский, а германский. Саксен-кобург-готской династии, к которой принадлежит и наш королевский род, происходящий по прямой линии от ганноверского.

– Могли он быть как-нибудь связан с Миланским герцогством, – спросил я, – скажем, конца восемнадцатого столетия?

Мой ученый консультант в замешательстве призадумался, потом покачал головой.

– Я не углублялся в этот вопрос, но, насколько знаю, не был. Однако с другой стороны, генеалогия немецкой знати той эпохи исключительно сложна. Ее представители очень часто породнялись путем браков.

Таким образом, украшение наверху гербового щита шло от предков по материнской линии, а не отцовской, то есть от английской родни германского происхождения. В основном разрешив таким образом тайну, я оставил консультанту последнее: имя Элизабет, попросив, если он может, сделать все, что в его силах, чтобы разыскать для меня его следы. Он пообещал и спустя несколько недель прислал записку, которую я здесь и привожу.

Хотя полностью положиться на эти сведения было нельзя, все же они позволяли строить вполне правдоподобные гипотезы. Не могло ли быть так, что Элизабет Саксен-кобург-готская сопровождала своего отца в его дипломатической миссии в Милан и стала там возлюбленной принца Алессандро? В таком случае она могла родить дочь, которая, пусть и внебрачная, была аристократкой по рождению. Это объясняло бы странное решение молодого принца отдать младенца цыганке-повитухе, что было лучшим способом сокрыть грех.