Воспоминания - стр. 6

– Сирина?

В коридоре вспыхнул свет, и у двери появилась мать-настоятельница.

– Что-то случилось? Ты получила из дома плохие известия?

– Нет.

Стены комнаты вернулись на свои места. Сирина села на кровати и, обхватив колени руками, отрицательно покачала склоненной головой.

– Ты уверена?

– Да, спасибо, матушка. Благодарю вас за заботу.

Сирина была откровенной только с бабушкой, от которой вот уже два месяца не получала писем. Быстро опустив ноги на холодный пол, она встала, облаченная в простенькую хлопковую ночную рубашку, светлые волосы ее рассыпались по плечам. Обращенное к настоятельнице лицо девушки в расцвете своих шестнадцати лет, с аристократическими точеными чертами вполне заслуживало чести быть увековеченным в мраморе.

– Можно я присяду? – Мать-настоятельница нежно посмотрела на Сирину.

– Разумеется, матушка.

Мать Констанция опустилась на единственный деревянный стул, имевшийся в комнате. Сирина, немного поколебавшись, села на кровать, испытывая неловкость.

– Могу я чем-нибудь помочь тебе, девочка?

Вот уже четыре года в монастыре находились дети, вывезенные из Европы, большинство из которых возвратятся обратно, если их родители выживут в ужасах войны. Сирина была постарше других. Когда она появилась в обители, самому старшему ребенку здесь было двенадцать лет, другим – по пять, шесть, семь, девять. Все дети чувствовали себя легко, словно никогда не слышали о войне, не испытали настоящего страха. Но страх жил в них, и временами по ночам детям снились кошмары. Но тем не менее они казались счастливыми. Никто не поверил бы, что довелось им пережить до того, как они прибыли сюда. Ужасы войны не сказались на них. Однако Сирина резко отличалась от остальных. Только мать-настоятельница и еще две монахини знали о прошлом девочки. О нем им написала Алисия ди Сан-Тибальдо. Она полагала, что монахини должны знать, что пришлось пережить девочке, но сама Сирина ни словом не обмолвилась о случившемся.

– Что тебя беспокоит, дитя мое? Ты себя неважно чувствуешь?

– Нет, все в порядке…

Сирина растерялась – не приоткрыть ли ей священную дверь? Мать Констанция чувствовала, что следует проявить настойчивость. Девушке необходимо выговориться.

– Я… дело в том… – Внезапно слезы потекли по ее щекам. – Вот уже почти два месяца я не получаю писем от бабушки.

– Понимаю… – кивнула мать Констанция. – Но она могла куда-нибудь уехать…

Сирина отрицательно покачала головой и смахнула слезы грациозным движением руки.

– Куда ей уезжать?

– Может быть, в Рим? По семейным делам…

Внезапно взгляд Сирины сделался жестким.

– Там у нее больше нет никаких дел!

– К тому же почта работает с перебоями. Даже из Лондона письма приходят сюда с большим опозданием.

Письма из Италии приходили в обитель по запутанным подпольным каналам и кружным путем. Доставить письмо из Италии в Америку было очень трудно. Но, тем не менее, они приходили… всегда приходили…

Сирина внимательно взглянула на настоятельницу.

– Думаю, дело не в этом.

– Могла бы ты написать кому-нибудь другому?

– Только одному человеку.

Марчелла, их старая служанка! Муссолини разрешил принцессе оставить лишь одну служанку. Несколько преданных слуг выразили готовность бескорыстно служить своей госпоже, но и на это власти не дали разрешения. Епископ умер прошлой зимой… Осталась только старая служанка…