Воспоминания без цензуры - стр. 49
Только в лесах севернее Уваровки – в 40 км от Можайска – удалось наконец-то связаться со штабом фронта. Получили распоряжение прибыть в район Можайска.
В этот же день прилетели У-2 за мной и Лобачевым. Я дал указания Малинину о переходе на новое место, и мы направились к самолетам. Малинин на минуту задержал меня:
– Возьмите с собой приказ о передаче участка и войск Ершакову.
На вопрос, зачем это нужно, он ответил:
– Может пригодиться, мало ли что…
В небольшом одноэтажном домике нашли штаб фронта. Нас ожидали товарищи Ворошилов, Молотов, Конев и Булганин. Климент Ефремович сразу задал вопрос:
– Как это вы со штабом, но без войск шестнадцатой армии оказались под Вязьмой?
– Командующий фронтом сообщил, что части, которые я должен принять, находятся здесь.
– Странно…
Я показал маршалу злополучный приказ за подписью командования.
У Ворошилова произошел бурный разговор с Коневым и Булганиным. Затем по его вызову в комнату вошел генерал Г. К. Жуков.
– Это новый командующий Западным фронтом, – сказал, обратившись к нам, Ворошилов, – он и поставит вам новую задачу.
Выслушав наш короткий доклад, К. Е. Ворошилов выразил всем нам благодарность от имени правительства и Главного командования и пожелал успехов в отражении врага.
Вскоре меня вызвали к Г. К. Жукову. Он был спокоен и суров. Во всем его облике угадывалась сильная воля.
Он принял на себя бремя огромной ответственности. Ведь к тому времени, когда мы вышли под Можайск, в руках командующего Западным фронтом было очень мало войск. И с этими силами надо было задержать наступление противника на Москву.
Вначале Г. К. Жуков приказал нам принять Можайский боевой участок (11 октября). Не успели мы сделать это, как получили новое распоряжение – выйти со штабом и 18-й стрелковой дивизией ополченцев в район Волоколамска, подчинить там себе все, что сумеем, и организовать оборону в полосе от Московского моря на севере до Рузы на юге.
События развертывались стремительно.
14 октября мы прибыли в Волоколамск, а 16-го немецкие танки уже нанесли удар по левому флангу нашей армии.
Комментарий Ариадны Рокоссовской
Надпись на фотографии: «Дорогой жене и другу на память. Костя. 3 ноября 1942 года»
Генерал Малинин своей настойчивостью спас прадеду если не жизнь, то честь. Если бы он не настоял на том, чтобы Рокоссовский, получивший устное распоряжение, потребовал письменный приказ комфронта о выходе со штабом из наметившегося окружения, если бы не проследил, чтобы командарм взял этот приказ с собой, возможно, дело кончилось бы военным трибуналом. И, конечно, какое счастье, что был этот приказ Конева – необъяснимый и тогда, и сейчас, – который спас от окружения штаб 16-й армии, внесший позже огромный вклад в исход войны.
Военкор, писатель Александр Бек, приезжавший в армию Рокоссовского, когда она сражалась на Волоколамском направлении, написал о командующем и его соратниках очерк «Штрихи», в котором привел такой разговор с командующим:
«Пели „Стеньку Разина“. Подошла строфа: Чтобы не было раздора Между вольными людьми…
– Святые слова! – сказал Рокоссовский.
– Почему святые? – спросил я.
– Потому что на войне все совершает коллектив.
– А командующий?
– Командующий всегда должен это помнить. И подбирать коллектив, подбирать людей. И давать им развернуться.