Воспитать (мужчину) юриста - стр. 34
— Катя была одной из немногих, с кем общалась Лебедева. Может, она чем-то помочь сможет? Катюш? — доброжелательно посмотрел на нее главред.
Девушка отрицательно покачала головой, глядя прямо мне в глаза. Вот только мне показалось или?..
— Мальчики, — сказала я, поднимаясь, — Катя ничем не поможет, к сожалению. Видимо, Марина была довольно скрытной девушкой. Я пока отойду позвонить. А ты, Павлуш, вспомни все, что может помочь, пока Леша с… Иваном Андреевичем поговорят с сотрудниками. Я буду на общем балконе.
Очень удобное место, кстати, вряд ли откуда-то будет что-то слышно, если говорить тихо. Слава современным архитекторам, придумавшим место, где можно подышать свежим воздухом офисным планктонам.
Как я и предполагала, Катя появилась через минуту. Вряд ли это, конечно, ускользнуло от Лешиного следовательского взгляда, но мне было плевать. Эта девушка что-то знает, но не хочет говорить ни с кем, кроме меня.
— Ивонна, — обратилась она по имени. — Я про вас много слышала.
— К сожалению, не могу ответить взаимностью, ибо про вас не слышала, но могу сказать, что вы классный журналист, чтобы ответить взаимностью.
— Вы действительно стерва, — улыбнулась Катя. Беззлобно, скорее с восхищением. — Только то, что я вам скажу, должно остаться между нами.
— Но мои коллеги…
— Вы все еще его любите? — перебила она меня.
Можно закосить под дуру, хотя вряд ли прокатит, если девушка про меня наслышана, можно ответить очередной остротой, но это не поможет расположить ее к себе. Поэтому…
— Нет, — ответила, прекрасно понимая, о ком она говорит. — Я просто хочу разобраться.
Катя как будто обдумывала ответ, вглядываясь в мое лицо, но, видимо, не найдя на нем никаких признаков лжи, выдохнула:
— Наверное, ни с кем Марина не общалась в редакции так, как со мной. Она, по сути, была довольно одинока. Пожилая мать, которая постоянно ухаживает за сестрой-инвалидом, парня нет, друзей нет, только коллеги и старые приятели со школы и института. Во мне она нашла какую-то отдушину, хоть что-то говорила, чем-то делилась. В последнее время я заметила, как она изменилась. И тут меня осенило — парень. У нее появился парень. Невзначай спросив, узнала, что так и есть. Подробностями Марина не делилась, имен не называла, но началось это месяца два назад. А за неделю до гибели она заходила в редакцию и выглядела, скажем так, не очень. Обмолвилась, что только из больницы, бегая постоянно в туалет. Я в шутку предположила, что она беременна. Но взгляд ее заставил меня замолчать.
— Стоп! — прервала я Катю. — В отчете о вскрытии не было беременности.
Она развела руками:
— Не знаю, что там было, но при нашей последней встрече она погрузилась в статью, над которой работала, и сказала задумчиво: «Надо бы у моего поинтересоваться, он-то должен знать, сколько им светит». Вот я и спросила, у какого такого моего. Она улыбнулась и ответила: «Он красивый, веселый, обаятельный. И незаменимый консультант для моих статей».
Каждое ее слово отдавалось нервной дрожью в щеке, которую я даже не могла контролировать. Я мысленно себя призывала: «Ивонна, трезво мыслить! Трезво мыслить!»
— Вы, — почувствовала, как голос все-таки дрогнул, — думаете, что ее парень был юристом?
Катя лишь кивнула, а у меня в голове бились слова: красивый, обаятельный, юрист… Может, старая любовь все-таки не ржавеет?