Воспитание циника - стр. 6
В ответ она рассказала свою историю.
Наина была родом из небольшого городка на границе Московской области, Протвино. Ее родители имели какое-то отношение к тамошним научным разработкам. Все детство она провела на живописном берегу Оки, училась в школе, и там познакомилась с будущим мужем – да-да, она уже успела до института побывать замужем! Более того, в девятнадцать лет у нее был почти двухгодовалый ребенок!
На бывшего мужа мне было плевать. Только наличие ребенка, признаюсь, несколько огорчило меня. Но он был далеко, с ее мамой, а Наина сидела здесь, со мной, напротив меня, такая молодая и уже такая опытная, – именно то, что мне надо, достаточно только протянуть руку и взять.
О существовании Литературного института она, как и большинство первокурсников, узнала всего год назад. Были у нее к этому времени какие-то рассказы, написанные в старших классах школы. Так почему бы не попытаться? Институт все-таки, высшее образование. Москва, в конце концов.
На город быстро наваливался еще почти по-летнему душный вечер. Наина сказала, что живет далеко, в общежитии МГУ, и я тут же вызвался проводить ее в метро, хотя бы до «Университета».
Пока ехали в раскачивающемся вагоне, приходилось почти кричать, особенно на перегонах, друг другу на ухо, и мне удалось несколько раз коснуться губами ее волос. Перед «Фрунзенской» поезд резко затормозил – и Наина (мы стояли возле дверей, она опиралась спиной на поручень), сдерживая мой опрокидывающийся на нее торс, ткнула мне пальцами в ребра.
Потом дошли, болтая, до высотки на Воробьевых горах, покрутились у фонтана в сквере, постояли на широченных ступенях. Наина предложила зайти с ней в Главное здание – для этого нужно было показать индифферентному охраннику на входе студенческий билет, не раскрывая. Так я и сделал. Мы поднялись в лифте куда-то очень высоко – здесь располагалось небольшое кафе, а за окнами расплескался город в вечерних огнях.
Не помню, были ли произнесены какие-то важные, определяющие слова, но мы как-то договорились, может быть, и молчаливо, что теперь мы вместе. Сейчас, глядя в прошлое, я думаю, что дальше поступил бы так: спустился бы с девушкой в ее комнату и начал раздевать, не дожидаясь пока она запрет хлипкую дверь. Я бесконечно повторял бы настойчивым, не терпящим возражений шепотом, как та оперная дива, заслуженная артистка, вот так же соблазнявшая меня перед тем, как бешено, по-лошадиному отдаться в своей гримерной на разноцветной куче сброшенных платьев: «Ну, давай же, давай, давай-давай, давай-давай, давай-давай-давай…».
Странная штука – любовь, она совмещает две совершенно, вроде бы, разные вещи, два противоположных взгляда на мир. С одной стороны, тебе очень нравится девушка, ее нежная, шелковая кожа, и ты боготворишь ее, лелеешь в мечтах целомудренный образ, готов кидать под ноги этому образу цветы, мягкие игрушечки, разные там милые безделушки. А с другой – только и ждешь случая, чтобы стянуть с этой грязной шлюхи трусы и, навалившись всем своим угловатым телом, вбивать и вбивать в нее, словно сваю, свое мужское достоинство.
Об этом или почти об этом думал я, трясясь в вагоне метро, уносившем меня по «красной» ветке на север. Вернулся домой во втором часу ночи и еще долго не мог уснуть – предвкушение быстрой победы бодрило меня.