Восьмой круг. Златовласка. Лед (сборник) - стр. 68
– Это несправедливая оценка, – сказал Мюррей ей в спину. – Разве я сказал хоть слово против Эвана, Алекса или кого-то еще, кем ты интересовалась?
– Нет, но я не говорила тебе, что хочу выйти за них замуж, разве не так? Ты знал, что Эван уже женат, а уж за Алекса, Господи, выходить я никак не собиралась.
– Почему? Он кажется, в общем, неплохим парнем.
– Я давно сказала тебе почему. Я не выйду ни за кого, кто не имеет денег. Настоящих денег, а не хвастовства.
– Да, хорошая характеристика Алекса.
– Тут я ничего не могу поделать. Он лапочка, но имеет сейчас только то, что я даю ему. Если мы поженимся, у него не будет даже этого, потому что тогда алименты перестану получать как бывшая жена. – Диди вяло пожала плечами. – Как знать? Может, снова выйду за доброго старого Дональдсона. Он добивается этого.
– Это перемена намерений. Когда я спрашивал прошлый раз…
– Тебе-то что! – раздраженно сказала Диди. – Принеси-ка, пожалуйста, еще выпить и перестань ко мне придираться. – Снова повернулась лицом к нему: – А потом, с чего ты решил, что эта девица приедет на вечеринку только потому, что я пригласила ее? На дружески настроенную она не похожа.
– Приедет. Она помешана на поэзии Эвана, а я сказал ей, что ты знала его. Сыграй на этом. Скажи, что будешь рада поговорить с ней о нем. Пригласи пару человек из той компании, которые увивались за ним, и скажи ей, что она познакомится и с ними. Только не говори, что там буду я. Это может создать проблему.
– Да, – сказала Диди, – вижу, что может. Мюррей, между тобой и этой девицей что-то уже произошло, так ведь? Что это было?
– Не знаю. Сам понять не могу.
– Приставал к ней или что?
– Заговорила как армейский врач, расспрашивающий призывника о половой жизни. Давай не касаться клинических подробностей.
– Значит, приставал, – убежденно сказала Диди. – И, держу пари, получил пинка, куда следует.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Но все-таки я не понимаю. Допустим, я сделаю это для тебя – пойду на эти хлопоты и все такое. Что я за это получу?
– Чего ты хочешь?
– Ну… – Она сунула в рот мизинец и задумчиво прикусила его, глядя на Мюррея сощуренными глазами. – Можешь купить одну из картин Алекса. Это самое малое, что ты мог бы сделать.
– Самое малое! – сказал Мюррей и рассмеялся. – Диди, все картины, какие пишет этот парень, величиной с цирковой тент. Что мне делать с вещью такого размера в этой квартире?
– О, какой ты щедрый любовник! Так вот, дело в том, что у него в студии много работ поменьше, и там состоится в субботу твоя драгоценная вечеринка. Захвати чековую книжку. Она будет твоим входным билетом.
– Шантажистка! – восхищенно сказал Мюррей. – Ладно, договорились. Одна маленькая картина, написанная от руки. Сейчас принесу бутылку, и мы за нее выпьем.
Два часа спустя, когда бутылка опустела и огонь догорал, она крепко спала на полу, свернувшись под одеялом. Была она там и наутро, но совершенно скрытая из виду горой дополнительных одеял и норкового манто, которые Мюррей любезно навалил на нее перед тем, как, пошатываясь, пойти к кровати. Только легкое шевеление этой горы говорило о том, что под ней есть жизнь.
Уходя из квартиры, Мюррей бережно закрыл за собой дверь и, щадя утонченные чувства горничной, повесил табличку «Не беспокоить» на дверной ручке снаружи.