Восьмой круг. Златовласка. Лед (сборник) - стр. 32

На другой день Диди в полдень вплыла к нему в квартиру, великолепная в норковом манто.

– Дорогуша, – сказала она, – если едешь со мной, нечего сидеть здесь весь день за завтраком или что там это такое. Теперь будь добр, побрейся, приоденься, а я тем временем выпью чашечку кофе. Как здесь ухитряются варить такой хороший? Что бы я ни делала с моим, он почти отвратительный. И гренок, пожалуйста. Нет, постой, что там под салфеткой?

– Рогалики, – ответил Мюррей. – Хочешь? И куда это я должен ехать с тобой?

– Нет, они как будто из пластика. Конечно, на открытие выставки картин Алекса. Предварительное. – Алекс был тем самым художником-акциденталистом. – О, Мюррей, не говори, что не получил моего приглашения. Я знаю, это будет ложью.

– Ну ладно, – спокойно сказал Мюррей, – я получил несколько дней назад открытку из какой-то галереи. Это было по поводу Алекса?

– Ну конечно. И я написала на обороте несколько строк, которые ты, похоже, не прочел. Дорогуша, почему я общаюсь с тобой, хотя ты такой невнимательный?

– Потому что я способен оценить тебя по достоинству. И думаю, что в этом манто ты похожа на царицу всея Руси. Что это, очередной знак любви от Альфреда?

При мысли о брошенном мистере Дональдсоне Диди закатила глаза.

– Ну да. Разве не возмутительно, что этот человек в последнее время настойчиво ухаживает за мной?

– Думаешь повторно выйти за него замуж?

– Это еще зачем? Чтобы снова стать маленькой, старой Дороти, ждущей дома, пока он, наконец, устанет преследовать шикарных дам? Он ничуть не изменился, дорогуша. Просто интересуется мной, так как я теперь одна из многих. Он не может удержаться от ухаживания за многими. – Диди аккуратно положила на гренок ложечку мармелада. – Только не расстраивайся из-за поездки. Приоденься, и пойдем поскорее, пока меня не оштрафовали за то, что поставила машину во второй ряд.

– К сожалению, не могу. Во второй половине дня мне придется много поработать.

– Мюррей, это просто отговорка. Я знаю, что, будь это другой художник, ты бы охотно поехал. И по субботам больше никто не работает, так ведь?

– Подожди, увидишь. Через десять минут у меня будет телефонный разговор по очень важному делу. Если хочешь, встретимся на выставке потом.

– Так не пойдет, Мюррей, ты должен быть со мной, когда я войду туда. Должен, и все тут.

– Правда?

– Да, правда.

Он засмеялся.

– Но почему?

– Это не смешно, – застонала Диди. – Сам знаешь, что за люди будут там. Они будут говорить, говорить, а я не буду ничего понимать из их разговора. Все о Джексоне Поллоке[18], о тональности, о линейном ритме и бог весть о чем еще. Но если ты будешь там, я смогу разговаривать с тобой и не выглядеть полной идиоткой. Иногда, голубчик, очень приятно держаться рядом с тобой.

– И с тобой тоже. Ну, а что Алекс? Он же будет там, так ведь?

– Да, но в компании он такой же, как и все остальные. Когда он со мной – дело другое, он не хочет говорить о живописи.

– Надо полагать, – сказал Мюррей, и тут ему в голову пришла удачная мысль. – Послушай, мне правда нужно завершить несколько дел, но один я сделаю их быстрее. Если отвезешь меня и подождешь, я наскоро разделаюсь с ними и потом все время буду с тобой. Договорились?

– Не знаю. Очень утомительно сидеть в машине и ждать, пока ты вспомнишь обо мне.