Восьмое делопроизводство - стр. 16
– Я правильно помню, что он начинал службу в Московском охранном отделении? – решил проверить себя коллежский советник.
– Точно так. Еще вернее сказать, что начал Лоренцев с подпольных революционных партий. Ну, увлечения молодости. Быстро был арестован и попался на глаза Зубатову. Тот занялся юношей, в два счета его перевербовал, и получился хороший специалист и патриот. А потом ваш любимый Плеве сожрал Зубатова…
Лыков пропустил слова про «любимого» Плеве мимо ушей. Да, ему хорошо служилось под началом Вячеслава Константиновича. Двадцать с лишним лет этот умный и волевой человек отдавал ему приказы. Сейчас таких уже нет. И хотя Плеве не хватало гибкости, Алексей Николаевич жалел погибшего.
Вот про Зубатова было важно. Если Лоренцев его ученик, то это говорило о многом.
Лыков лично знал Сергея Васильевича Зубатова и уважал его. После убитого много лет назад террористами Судейкина это был второй по талантам практик политического сыска. Сам в прошлом нигилист, Зубатов стал секретным сотрудником Московского охранного отделения, а через несколько лет и его начальником. Он воспитал целую школу офицеров-розыскников, поставивших дело на недосягаемую прежде высоту. Сонное болото, которое представляли собой губернские жандармские управления, разбудили умные и деятельные «охранники». Плеве тоже попал под обаяние Сергея Владимировича, назначил его начальником Особого отдела Департамента полиции, но быстро разочаровался. Вскоре Зубатов был отчислен от должности и направлен в ссылку во Владимир. Надворный советник, реформатор политического сыска, стал жертвой этого самого сыска… После убийства Плеве многочисленные ученики Зубатова вызволили его из ссылки и выхлопотали усиленную пенсию. Власти звали отставника вернуться на службу, но тот отказался. Сейчас Сергей Владимирович жил в Москве, скромно и тихо. Зубатовцы выросли в чинах и по-прежнему не оставляли своего учителя заботами. Он вел обширную переписку, незримо влиял на умы, но оставался в тени.
– Ну если Лоренцев из гнезда Сергея Владимировича, то ломаться не буду, – согласился Лыков. – Беру.
– Вот и славно. Прикажете позвать молодца?
– А давайте.
Через пять минут в кабинет вошел русоволосый среднего роста мужчина лет тридцати пяти, с приятным умным лицом.
– Здравствуйте, Алексей Николаевич, – сказал он.
– И вам не болеть, Максим Захарович. Вынужден вас огорчить: вы временно поступаете в мое распоряжение.
Лоренцев недоуменно покосился на начальство. Филиппов торопливо пояснил:
– Это не шутка. Генерал Курлов своим приказом создал особую группу дознавателей. Ей поручено пресечь, по возможности, случаи денежных экспроприаций, которые так участились в последнее время.
– Они с пятого года участились и с тех пор никак не прекратятся, – поправил статского советника коллежский.
– Можно сказать и так, – не стал спорить начальник СПСП. – Короче говоря, велено их устранить.
– Это каким же образом? – удивился его подчиненный.
– Алексей Николаич объяснит, – не без издевки ответил Филиппов. – Вы временно поступаете под его начало как представитель Петербургской сыскной полиции. Там будут и другие: от москвичей, от железнодорожной жандармской полиции, от охранных отделений и от судебного ведомства. Вам поручается содействовать дознаниям. Вся информация, что имеется в СПСП, все материалы, картотека должны быть предоставлены господину Лыкову. Вы обязаны также исполнять его распоряжения, отданные в рамках имеющихся у него полномочий. А премьер-министр в полномочиях не скупится!