Восьмиконечная - стр. 17
– Я не буду оправдываться. Мой поступок – ничто по сравнению с тем, что мне пришлось сегодня пережить из-за тебя.
В воздухе повисла напряженная пауза, только шелест листьев вокруг создавал ауру лесного гомона. Начало лета в Портленде выдалось особенно прохладным в этом году, ночами столбик термометра поднимался максимум до 8 градусов тепла. И хоть на улице сегодня было прохладно и ветряно, жар, исходящий от тела Маркуса, заставлял радоваться холодку ветра, пробегающего по моей спине и ногам.
– Так, – он сделал паузу, будто подбирая слова, – расскажешь, зачем подслушивала? Или придется тебя пытать?
– А тебе сегодняшних пыток мало?
– Я серьезно, Тейлор, зачем ты это сделала? – Маркус остановился и посмотрел на меня. Я поняла, что дальше мы не двинемся, пока он не получит ответы на свои вопросы.
– Не помню, чтобы мы переходили на дружественные обращения, – я замешкалась с ответом, Маркус молчал, давая понять, что ждет продолжения разговора. – Я искала тебя, зашла в студию, позвала, но ты не отозвался.
Это явно был не ответ на его вопрос. Но зачем я подслушивала – я и сама не знаю. Зачем? Это вышло само собой. Он по-прежнему смотрел на меня, даже не пытался что-то сказать или переспросить. Его просто не устраивал мой ответ, и он ждал, когда я удостою его чести – ответить честно. На секунду я отвернулась в сторону, чтобы не видеть его темных глаз, не знаю, в какой момент они начали вводить в меня в ступор. И почему я, словно провинившаяся школьница, должна оправдываться.
– Я не знаю, зачем я это сделала, ясно тебе? – буркнула, смотря ему в глаза. Маркус в удивлении приподнял бровь. – И ничего я не слышала. Все.
Он еще мгновение посмотрел на меня, а затем пошел дальше, так и не вымолвив и слова. К машине мы подошли, не проронив ни одной фразы. Маркус осторожно поставил меня около машины, открыл пассажирскую дверь и помог сесть. Достав из-под сиденья коробочку и бутылку с водой, опустился передо мной на корточки и протянул свою руку.
– Давай сюда ногу.
– Что? – я смотрела на него в исступлении, не понимая, зачем ему мои ноги. Валлес молча смотрел на меня, продолжая сидеть передо мной с вытянутой рукой. Я протянула ему правую ногу, он аккуратно слегка обхватил голень и облил мою кровавую ступню водой из бутылки. От неожиданности я вздрогнула.
Он что, собирается обработать мои раны?
Думаю, это неправда, я уже умерла, я лежу там, в лесу, все так же с распростёртыми руками. Я могла потерять сознание, как в офисе и это мне все чудится.
Он старательно промокнул куском бинта воду и открыл бутылочку с какой-то жидкостью.
– Сейчас будет немного жечь, – и начал обрабатывать глубокие раны. От резкой боли я зажмурилась и закусила губу так сильно, что почувствовала вкус крови во рту. Сжав кулаки, отвернулась и сжала челюсть, чтобы не издать ни единого звука. Маркус будто понял, что я чувствую, но не остановился.
– Я знаю, что это больно, но так точно не подцепишь никакой инфекции, – успокаивал он, даже не взглянув на меня. Из глаз скатились молчаливые слезы. Только этого мне здесь еще не хватало для завершения прекрасного вечера.
Казалось, он будет мучать меня вечность. Забинтовав обработанные ноги, он бережно переместил их с улицы в салон машины, положил на коврик под сиденьем мои туфли, которые я оставила в багажнике, и закрыл дверь. Я подогнула под себя колени, насколько это было возможно, развернулась всем телом к окну и откинулась на спинку сиденья, обхватив себя руками. Чувствовать себя отвратительно и беспомощно в такой ситуации – это не то, чего я хотела, но это то, что сейчас происходило со мной. В какой момент времени все пошло не так? Если бы не его вызывающие поведение и насмешки, я бы не стала подслушивать тот разговор, и ничего бы не произошло. Но раз уж все так случилось и мы уже здесь, нужно просто пережить этот день и выкинуть его из памяти.