Воскресные охотники. Юмористические рассказы о похождениях столичных подгородных охотников - стр. 27
– Василиса Андреевна! Дома? Я гостей к тебе на перепутье привел. Хорошие господа, питерские! – крикнул он. – Господа охотники… Отворяй калитку, принимай гостей, ставь самовар.
В окне показалась голова средних лет полной женщины, окутанная расписным шелковым фуляровым платком, и улыбнулась, показав черные зубы.
– Сейчас-сейчас… – заговорила она и отошла от окна.
– Это она сама и есть? – спросил доктор мужика.
– Сама-с, – кивнул тот.
– Так как же ты говорил, что она красивая и молодая? – прибавил шепотом доктор. – Во-первых, баба уже в летах, а во-вторых, и чернозубая.
– Это-то, господин, и хорошо. Это-то купцы и одобряют. Зубы черны, брови белы. Становой к ней чай пить заезжает и завсегда перед ней разные улыбки… Чего вам лучше? Сам становой. А главное, у ней нрав веселый. Хоть ты ее расказни, вот возьми за косу да об пол, и она все будет смеяться и разговор рассыпать.
– И толстая какая!
– Это она с пива. Господа потчуют. Судите сами: сам становой и тот меньше полдюжины не ставит.
– Разочаровались в деревенской красавице? – спросил доктора охотник, одетый тирольским стрелком.
– Да… Но все-таки зайдем к ней… Надо посмотреть хорошенько.
Щелкнул засов калитки, и калитка отворилась. На пороге стояла Василиса Андреевна. Теперь можно было заметить, что она была в ярком зеленом шерстяном платье, очень плохо сшитом. Яркий платок ее был зашпилен под подбородком золотой брошкой, изображавшей стрелу с вставленными в нее несколькими бирюзовыми камушками. На красных руках блестело несколько недорогих перстенечков.
– Пожалуйте, пожалуйте, гости дорогие, – говорила она, смеясь. – А я слышу, стучат в окошко. Думаю, кто это такой? Не лошадей ли ковать привели? А у меня работник-то сегодня загулявши. Выглядываю в окошко – эво какие лошади! На двух ногах, совсем даже и не похожи. Вот сюда, в горницу, пожалуйте.
– Водка у гостей есть, а ты самовар ставь, Василиса Андреевна, да яичек на закусочку, – говорил мужик, входя в комнату за охотниками.
Комната была оклеена дешевенькими обоями. На стене висела олеография из премии журнала «Нива» – «Спящая царевна». Тут же тикали дешевенькие часы с расписным циферблатом и помещалось зеркало с перекинутым через него полотенцем. На столе, покрытом красной скатертью, стояла лампа. Вторая стена комнаты была заставлена широкой кроватью с горой подушек и взбитой периной, покрытой розовым тканьевым одеялом. В углу образ в ризе и перед ним лампадка.
Охотники, озирая комнату, сели на стулья. Хозяйка удалилась в смежную комнату. Мужик последовал за ней. Слышно было, как он говорил ей:
– Магарыч с тебя – двугривенный деньгами и поднести обязана.
– Да ладно, ладно, – отвечала она шепотом. – А только ты скажи господам, что меньше как за рубль я их чаем поить не стану. А ежели яиц, то у меня тоже меньше как за рубль десяток яиц нет.
– Заплатят, заплатят. Ты улыбки-то только делай повеселей. Господа хорошие, господа первый сорт, – отвечал мужик.
Охотники слышали все это. Доктор подмигнул товарищу и произнес:
– Вот она, подгородная-то деревня! Умеют пользоваться.
В смежной комнате загремела самоварная труба. Мужик вышел оттуда, уже что-то прожевывая.
Охотники сидели на жестком клеенчатом диване и в ожидании чая покуривали папиросы. Охотник, около которого лежала форменная фуражка военного доктора, кивал на кровать с взбитым пуховиком и грудою подушек и, улыбаясь, говорил охотнику, одетому тирольским стрелком: