Воскрешение: Роман - стр. 47
К этому вопросу Арина не была готова, и он ее озадачил.
– Не знаю. Мне оно понравилось.
Англичанка продолжала как-то внимательно, оценивающе и, как вдруг поняла Арина, совсем недружелюбно на нее смотреть.
– Скажи, – сказала она, – у твоих родителей есть проблемы с законом?
Арина не могла поверить, что действительно это слышит. И еще в этом было что-то такое, чего Арина не понимала.
– Нет, конечно.
– А с советской властью?
Теперь уже она смотрела на англичанку зрачки в зрачки, не отводя взгляд. Она начинала чувствовать холодную ярость; такое с ней происходило редко, но произойти могло, и в таких случаях ей становилось все равно, кто перед ней, Митя или сам Леонид Ильич Брежнев. А еще от непонимания происходящего, смешанного со смутным ощущением угрозы, ей захотелось англичанку ударить. Та чуть откинулась, немного отвела взгляд, но продолжала настаивать.
– У твоих родителей проблемы с советской властью?
– Вот сами их и спросите, – ответила Арина, развернулась, быстро, но не бегом вышла и с грохотом хлопнула дверью класса.
– Сначала спрошу, кто научил тебя хлопать дверями, – закричала ей вдогонку англичанка.
Но в школу пошли не родители, а неожиданно оказавшийся в Ленинграде дедушка Илья.
– О чем ты с ней говорил? – спросила Арина.
– С кем?
– С англичанкой.
– Кто тебе сказал, что я вообще с ней говорил?
Добиться от него большего ей не удалось, но до конца года англичанка ее больше не спрашивала, не спрашивала вообще, даже когда Арина сама тянула руку, так что она довольно быстро поняла, что тексты про Марка Твена и английскую газету «Утренняя звезда» можно не учить. С соседкой по парте Настей они играли в морской бой едва ли не на виду у всех, но даже в этом англичанка им не мешала. А на следующий год учительницу перевели в другой класс.
Много лет спустя Арина поняла, что из многого происшедшего и происходящего память сохраняет в основном то, что действием или хотя бы отзвуком, счастливым, насмешливым или трагичным, протянется в далекое будущее. Так произошло и на этот раз. Весной снова прилетел дедушка Илья; сказал, что просто приехал их проведать. Спросил Арину, как дела с ее англичанкой. В воскресенье они гуляли по набережной, была поздняя весна, тепло, лед давно сошел, и по Неве, несмотря на дневные часы, проходили большие корабли. Дед шел твердым и ровным шагом, поочередно на них оглядываясь.
– Отсель грозить мы будем шведу, – насмешливо сказал он, провожая взглядом медленно движущийся корабль, но при этом его жесткое лицо почему-то сохраняло серьезность.
– Они же с тех пор изменились, – ответил Митя. – И им, наверное, уже не надо грозить. Вон финны к нам часто приезжают, и они совсем не злые. Только пьяные. Ну так и наши часто пьяные.
Арина подумала, что как-то так обычно говорит мама и Митя просто пересказывает ее слова. Мама еще неодобрительно добавляла: «Почему-то нам постоянно хочется кому-нибудь грозить».
Дед на секунду остановился.
– Это сейчас финны добрые и продают нам сыр «Виола» и ананасовый сок, а еще совсем недавно они пытались убить твою бабушку голодом.
Арина вздрогнула, как бывает, когда порыв холодного зимнего ветра неожиданно наполняет одежду и прикасается к телу; Митя удивленно посмотрел на деда, а тот задумался. Некоторое время они продолжали идти молча.