Воскрешение - стр. 38
Зная, что расставаться с подушкой нужно сразу и решительно, моррон резко вскочил с кровати и стал поспешно надевать разбросанный по полу дорожный костюм. Как настоящий мужчина, начал со штанов, а затем уж натянул на себя все остальное. По правде сказать, прежде чем вчера улечься спать, одежду следовало отдать почистить, да и самому Аламезу не помешало бы искупаться в горячей бадье. Грязь надоела, она не только отпугивала от него взоры других, но и изводила все тело неуемной чесоткой, возникавшей то под мышками, то на спине, то в более укромных местах. Но, к сожалению, после размещения в комнате у моррона, кроме сна, ни на что больше не хватило сил, а после пробуждения показалось нелепым тратить драгоценное время на довольно продолжительные водные процедуры.
Клятвенно пообещав себе, что больше не будет грязнулей и, возвратившись, обязательно очистит грязь с дорогой ткани, а потом с головой заберется в бадью, Дарк полностью завершил ритуал облачения и уже отправился было на прогулку в город, однако возле двери остановился и на несколько секунд замер в тяжком раздумье. Моррон сомневался: следует ли ему оставить кошель под подушкой или взять деньги с собой? В первом случае его могли бы украсть во время отсутствия законного владельца. Хоть народ, обычно посещавший таверну, и внушал доверие, но в любом стаде нет-нет да найдется запаршивевшая овца. Во втором случае болтающийся на поясе толстый кошель непременно привлечет к себе взоры городского отребья. Незаметно подрезать его, конечно же, не могли. Дарк не считал себя растяпой и был уверен, что в случае чего успеет поймать воришку за руку; а вот нападение в глухой подворотне казалось моррону более опасным, причем число разбойников могло превысить допустимый предел. С тремя-четырьмя грабителями Аламез счел, что справится, но если состав шайки превысит полудюжину головорезов, то расставания с кошельком и здоровьем не избежать.
Разумно рассудив, что рисковать не стоит – ни оставляя деньги без присмотра, ни напрашиваясь на нежелательное знакомство с озлобленными представителями городских низов, Алмез поступил мудро, то есть нашел третий, куда более приемлемый выход. Заперев дверь и сбежав по скрипучим ступеням лестницы вниз, он, не обращая внимания на присутствие в зале таверны нескольких занятых разговорами между собой посетителей, тут же подошел к стойке хозяина и с ходу, даже не поздоровавшись со стариком, заявил: «Надо поговорить!»
– Надо, так говори, – пожал плечами невозмутимый старичок, то ли не понимая, что постоялец желает беседы с глазу на глаз, то ли не считая нужным уединиться в подсобке неизвестно с кем.
– Народу слишком много, а мне бы пошептаться, – пояснил моррон.
– Во как! – хмыкнул старик, оглядывая зал, а затем внезапно нырнул под стойку и тут же вынырнул из-под нее, держа в одной руке гусиное перо и чистый лист бумаги, а в другой – наполовину наполненную чернильницу. – Отлучиться не могу, посетители не из своих, так что стырят еще чаго… Коль тебя приперло, коль секреты имеются, так ты их туда, на листок, запиши!
Ничуть не возражая против мудрого решения корчмаря, Дарк кивнул в знак согласия и тут же вывел вверху листка короткую надпись: «Деньжата на сохранение возьмешь? Три медяка в день…