Восхождение нелюдя - стр. 2

Люди разучились любить и проявлять милосердие. И он такой же. Или нет? Всё же, он испытывает к раненным искреннее сочувствие. Где-то глубоко, очень глубоко в душе.

С сомнением взглянув на круглый пористый камешек в своей руке, мальчик с сомнением огляделся на горы тел вокруг себя. Зачем раненный отдал ему то, с чем каждый вайи живёт всю жизнь и умирает с ним же в руке?

– Помоги.

Бенир остановился – кто-то ухватил его за лодыжку слабыми пальцами.

– Заплатишь, помогу. Чего надо?

Он грубо выдернул ногу из кривых, чёрных пальцев.

– Закопай его.

Да, этот уже точно не жилец. Бенир присел рядом, внимательно разглядывая совершенно серое, обескровленное лицо просителя. Тоже без горба. Нет горбов у тех, кто держит в руках камешек. Что за удивительное совпадение?

– Закопай. Это. Вот. Оплата.

На землю высыпалась горсть монет.

– Меня закопать ты не сумеешь. Так закопай его. Прошу тебя.

По земле покатился камешек. Этот был чуть крупнее, чем у большинства, с продольной риской.

– Закопай. Он ещё слепой.

Бред какой. Но Бенир молча ковырнул ножом рядом с умирающим землю и, вложив туда камень, накрыл пропитанной кровью почвой.

– Готово.

Но боец уже не дышал, слепо глядя в небо.

– Приехали.

Оглянувшись по сторонам, Бенир нагнулся и вытряхнул содержимое карманов бойца. Он обещал себе никогда не влезать в карманы. И сейчас он просто всё вывалил наружу. Он выполнил просьбу и заслужил награду.

На земле рассыпались кубики чая, пара кусочков пожелтевшего сахара, старая фотография, которую мальчик не стал разглядывать; портсигар, кажется, из серебра. Не нужен. Здесь этого добра навалом. Очки. Вот эта нужная штука. Блокнот. Весь исписанный мелким почерком. Можно взять и почитать на досуге. Книга. Очень маленькая, но красивая, красная с позолотой по краям плотной кожаной обложки. Тоже с собой. Нож. Отличное лезвие, но маленький. С таким не поохотишься. В зубах разве что поковырять.

Бенир истратил всю воду, отпаивая за вознаграждение раненных. Возможно, кому-то эти несколько глотков спасут жизнь. Но больше никто из вайи не отдал ему свои камни. Они умирали, крепко сжимая их в своих негнущихся и посиневших кулаках или из последних сил закапывали их рядом с собой, а затем тихо умирали. Только горбатые уходили в мир иной очень спокойные: ничего не просили, не плакали от боли и страха, а с улыбками смотрели в небо или на лежащих рядом раненных или убитых.

К релинам он не подходил вовсе, зная, что его соотечественники слишком горды, и не станут просить ни о чём.

Окинув поле боя, Бенир двинулся своим курсом, понимая, что до темноты непременно нужно добраться до ближайшей деревни, чтобы избежать встречи с ночными падальщиками и не попасть под ливень. Но дождь всё же застал его на спуске с горы к благодушно сияющим огонькам жилищ одного из кланов вайи.

Он лишь на мгновение обернулся и, заметив падальщиков, ускорил шаг, периодически поскальзываясь в жирной грязи. Тропа уже изрядно размокла под дождём, и ноги скользили. Последние метров двадцать Бенир съехал на широкую дорогу и побежал к домам, слыша за спиной коварный шелест падальщиков. Утром на том поле уже ничего не останется. И выжившие, если не покинут это поле, тоже останутся на съедение тварям. Падальщики не трогали только тех, у кого не было никаких ран или царапин. Они преследовали запах крови, а от Бенира пахло кровью раненных.