Восхождение царицы - стр. 67
Когда на виду показались монументальные обелиски священного Гелиополиса, мы приблизились к дельте Нила, где полосы прибрежной зелени были шире. Вскоре священная река разделилась на рукава, и по самому восточному из них – Пелузийскому – мы направились навстречу восходящему солнцу.
Эта часть Египта более всех прочих подверглась иноземному влиянию, ибо на протяжении тысячелетий неоднократно заселялась пришлыми народами. В давние времена здесь жили израильтяне, после них пришли гиксосы.
Проделав некоторый путь, мы увидели на восточном берегу остатки старинного канала. Вход в него, как в древности, преграждал каменный шлюз, но он никем не охранялся, поскольку канал давно высох и зарос тростником. Здесь нам предстояло оставить ладью и передвигаться дальше по высохшему руслу на верблюдах или ослах. Кое-где были видны лужи или мелкие застойные озерца – все, что осталось от некогда оживленного водного пути. На какой-то момент я почувствовала трепет перед грандиозностью моей задачи: поддерживать существование страны, где все прогнило, заплесневело, заросло сорняками, впало в упадок и нуждалось в обновлении или, на худой конец, приостановке процесса разрушения. Для этого требовались люди и деньги. Именно подобная рутина, а не войны и нападения выпивают из правителя все соки и отправляют его в мир иной, а в памяти людской он не оставляет ничего примечательного. Кому понравится, если его единственной эпитафией будет: «Царь такой-то, содержавший каналы в чистоте»? А между тем необходимо не просто поддерживать их в чистоте, но делать это постоянно, как нечто само собой разумеющееся, преследуя при этом иные цели – великие и славные.
Канал следовал естественному руслу, а мы двигались вдоль его края. Было время, когда здешний край отличался плодородием, и местами еще можно было разглядеть остатки межей, разграничивавших поля. Но когда исчезла вода, исчезли и урожаи, а к тропе подступала каменистая пустошь с редкой и чахлой растительностью.
Канал протяженностью в пятьдесят миль соединял Нил с озером Тимсах – одним из Горьких озер, питавших Красное море. Ближайший порт носил мое имя – Клеопатрис, но он лежал возле так называемой «порченой гавани», обмелевшей и заросшей.
– Это недалеко от того места, где мы будем переправляться, – сказал командир моей стражи. – При благоприятном ветре Тростниковое море вполне можно перейти вброд.
– Как тот легендарный египтянин, что возглавил иудеев? – спросил Мардиан.
Воин его не понял.
– Не знаю, кого ты имеешь в виду, – сказал он. – Эта переправа известна с древних времен. Правда, она коварна и надо все время смотреть под ноги.
– Я говорил о Моисее, – пояснил Мардиан. – В книге, где собраны иудейские предания, написано, что он увел народ Израиля из Египта. Но само имя Моисей – египетское, оно имеет какое-то отношение к Тутмосу.
Воинского командира это не заинтересовало.
– Когда мы доберемся до Тростникового моря, нужно будет остановиться и проверить уровень воды, – продолжил он.
– А вот в истории про Моисея, – не унимался Мардиан, – говорится, будто там было так глубоко, что вся армия потонула.
– Уровень воды колеблется, бывает и глубоко, – признал воин. – Давайте молиться о том, чтобы сегодня оказалось не как в те времена.
Издалека уже можно было видеть поблескивавшую воду, темно-голубой оттенок которой говорил о застойности и насыщенности горькими солями. Даже камыши и тина в застойных водоемах не те, что в чистой пресной проточной воде.