Восходящие потоки - стр. 33
Меня не оставляло странное чувство. Оно было сродни вдохновенному чувству охотника, преследующего опасного и коварного зверя.
И хотя гнались за мной и охотились на меня, но мне казалось, что охотником был все же я. Я уходил с богатой добычей, я не собирался с ней расставаться, и теперь мне предстояло эту добычу отстоять. И я не променял бы это острое чувство ни на какое другое.
Теперь о нравственности. Есть такая форма общественного сознания.
Когда я, пыхтя от натуги, перетаскивал чемоданы в машину, вопрос «брать или не брать» передо мной уже не стоял. Этот вопрос сам собой отпал, когда я откинул крышки чемоданов и увидел пачки стодолларовых купюр.
Думаю, что на моем месте так поступил бы каждый. За исключением тех, у кого в груди бьется сердце трусливого зайца, а не сердце игрока, авантюриста и мечтателя.
И еще, все дело в сумме. Если бы в чемоданах я нашел, к примеру, двести долларов, то вряд ли стал бы размениваться и усложнять жизнь себе и неким не знакомым мне личностям, которые сейчас тратили время, силы и средства, чтобы обнаружить меня и покарать.
Я бы все оставил как есть. Но когда моему ошеломленному взору открылись вышеупомянутые «сокровища пещеры Лехтвейса», я, естественно, не устоял. Да и кто устоит?..
Недаром один умный пройдоха некогда сказал, что купить можно кого угодно: и золотаря, и столичного мэра. Понятно, что цена колеблется. От сребреника до многомиллионной взятки, которую надо дать… ну, хотя бы для того, чтобы построить дворец о трех этажах рядом с общественным прудом на территории ВВЦ.
…Я делаю несколько глубоких вдохов, постепенно боль уходит, и неприятное чувство затухает.
Я вытягиваю шею и пытаюсь прочитать название книжки, которую Карл всюду таскает с собой. Я рассчитываю увидеть какое-нибудь сногсшибательное пляжное чтиво.
«Энциклопедия афоризмов», – читаю я, и меня передергивает. Читать такое на берегу Клопайнерзее?..
Мне опять становится плохо.
Господи, послало же мне провидение в приятели такого идиота!
Я мотаю головой, пытаясь привести мысли в порядок, встаю, беру книгу в руки и прочитываю название еще раз. Открываю книгу на странице, заложенной золотым галуном. Нахожу отчеркнутое ногтем предложение. Читаю: «Современные трубадуры пользуются не мандолинами, а автомобильными гудками. Стравинский».
Теперь я знал, что должен подарить Карлу на день рождения. Игрушечную мандолину можно будет присмотреть в сувенирной лавке. Клаксонами были оснащены раритетные авто, на которых раскатывали местные шалопаи. При известной ловкости да под покровом ночи отвинтить их будет не сложно…
Не глядя, я опускаю руку в нагревшееся чрево пляжной сумки, роюсь в ней, нахожу толстую тетрадь и принимаюсь за чтение…
Эту драгоценную тетрадь, дневниковые записи отца, я обнаружил в старых бумагах, незадолго до отъезда, и решил взять с собой. Не тратить же невозвратные часы жизни на романы Кинга или Флеминга. Тем более что этих самых невозвратных часов, возможно, у меня впереди не так уж и много…
Глава 8
«27 июля 200… года. Сегодня я вспомнил, что когда-то, в детстве, определился мой жизненный срок: 64 года. Как определился, не помню, но определился, и все тут. Таким образом, жить мне осталось не менее года и не более двух. Уверен ли я в этом? Нет, полной уверенности у меня нет. Я обнаружил, что с возрастом уходит ощущение тревожного ожидания смерти. Это не значит, что жить теперь хочется меньше, чем тогда, когда мне было двадцать. Просто ужас смерти уступает место некой не лишенной приятности заинтересованности: а что там, за порогом? Возможно, это умаление страха – подарок Господа».