Восемь виноградных косточек - стр. 10

Кто подсадил пентакль в ее подсознание?

Кто написал тот портрет, который привел ее в Нуабель?

Ивонн устала искать ответы.

Она решила – и это решение стояло на прочном фундаменте сумасшедшей, но твердой словно бетон уверенности, – что ей следует пойти туда снова. Оказаться в парке, сейчас, посреди ночи. Если потребуется, если парк закрыт, она перелезет через забор. Она сядет на край фонтана, но не станет ничего рисовать, а просто положит ладонь на то место, где начертан пентакль, и будет ждать.

Ивонн перекинула сумочку на плечо и вышла из бара. Толпа китайских туристов, заполнявших вестибюль «Нуабель Инн», галдела как стая ворон. Крики, блеск и яркий свет оглушили ее. Обстановка дергалась, кособочилась и гремела, как рваная кинопленка. Она приложила пальцы к вискам, надавила и круговыми движениями попыталась привести себя в чувство.

Швейцар распахнул массивную деревянную дверь высотой в три человеческих роста. Ивонн махнула рукой, ввалилась на заднее сиденье такси. Спустя пятнадцать минут езды она вышла. Оглянулась по сторонам и повернула влево, туда, где, как она знала, пролегает короткий путь к парку святого Антония.

Ивонн шла и не думала ни о чем, как женщина, идущая на свидание. На встречу с чем-то, что разгонит мглу и подарит энергию.

Но ждал ее отнюдь не свет и спасение, а долгая и непроглядная темнота, такая же черная и холодная, как вода на дне заброшенного колодца.

Ивонн вышла за грань света уличных фонарей, и тьма набросилась на нее со всех сторон.

Экран выключился, и зрительный зал исчез.

Сумочка соскользнула с плеча и упала на тротуар.

Ивонн больше не знала, где находится и куда держит путь.

Асфальт оборвался.

Стук каблуков утонул в высокой траве.

Чужое дыхание согрело Ивонн затылок.

Сонную артерию справа пронзила острая боль.

Холодок побежал вверх по кровотоку от того места, где в шею проникла тонкая стальная игла.

Свет погас.

Вокруг шептались тени.

20 августа 2013 г.

Столица

Кирпичное здание, где снимал офис журнал «Инсайд», в пятидесятых годах двадцатого века служило котельной при психиатрической лечебнице и имело всего два этажа. Южной стороной офисный центр примыкал к длинному, узкому и более высокому корпусу отеля, бывшему корпусу больницы. С высоты птичьего полета оба здания напоминали кочергу.

В народе это место так и называлось. «Кочерга». Что, впрочем, вполне было кстати для места, где пациентам из лучших побуждений регулярно и методично в прямом и в переносном смысле ломали головы.

В те далекие времена местные жители иногда в шутку, а иногда всерьез говорили: «полетать на кочерге». То были времена ЛСД, лоботомии, электрошоковой терапии, а также рок-н-ролла, когда с востока дул зябкий ветер холодной войны и многие, кто жил близ «Кочерги», привыкли к неугасающему свету в окнах больницы, а вечерами слышали вопли людей, редкие, но долгие.

Город вырос, и к концу двадцатого века больница стояла в гуще жилых домов. Ее перенесли на окраину города, а пустующее здание превратили в приличный четырехзвездочный отель.

Котельная стала бизнес-центром: «Офисы в аренду. Первый месяц бесплатно». И отель, и офисный центр составляли все тот же угол: внутренний двор занимали скамейки; полосы пешеходных дорожек лежали на газоне, как сетка из рыжих лент, а в центре сверкал, словно брусок стекла, ночной клуб «Кроличья нора».