Восемь дней в сентябре и Рождество в Париже. Антикварный детектив. Или детективная история, разгаданная экспертом - стр. 2
Иллюзии по поводу ее недобора мифического «полбалла» у нее не сразу, но прошли. Осенью, уже начав свою трудовую биографию, она решила совмещать работу с лекциями. Таких вольнослушателей в академии было предостаточно, как правило, это были заочники, посещавшие лекции дневников, а поскольку их состав был свободный, то можно было, примелькавшись, сойти за свою. Так вот, зайдя к первокурсникам на лекции по истории, она в аудитории нос к носу столкнулась с милой голубоглазой девушкой в кудряшках – Леночкой Яковлевой. Они сдавали в одной группе вступительные экзамены, и насколько Вероника помнила, отметки и средний балл аттестата у них был одинаковым.
– Ой, привет, а ты что, только приехала? Занятия ведь уже две недели как начались. – Леночка спрашивала так искренне, что Вероника поначалу не знала, что ответить.
– Подожди, а ты что, зачислена? Ведь тебя не было в списках.
– Ой, ты знаешь, там такая история… Короче, мой папа пошел выяснять в приемную комиссию, разобрался, оказывается, они там что-то напутали, и меня взяли дополнительно. Ну и тебя, наверное, так же.
– Да нет, меня не взяли, я работаю и хожу на лекции вольнослушателем.
– Ой, как здорово, ну на следующий год ты точно поступишь, все знать будешь.
Но на следующий год история в «полбалла» снова повторилась, и, поняв, что нет у нее такого папы, чтобы пойти поговорить в приемную комиссию, в третий раз она поступила уже на заочное отделение. Там ее полбалла не играли никакой роли. Конечно, можно было рискнуть еще раз, но особых иллюзий уже не было. Да и сыграл свою роль квартирный вопрос. После ухоженной собственной комнатки и приличной зарплаты перебираться в общежитие, бросив все, даже лимитную прописку, жить на копеечную стипендию без всякой надежды на помощь родителей, было не очень радостно.
Какая, в конце концов, разница – диплом ведь у всех одинаковый: что у очников, что у заочников. Не верила она и в особо выдающиеся способности всех этих блатных девочек, вместе с которыми ей приходилось слушать лекции. Она еще свое возьмет. А совмещать работу и учебу ей не привыкать. Время шло, Вероника отработала свой «лимит», получила постоянную ленинградскую прописку, выскочила замуж, родила сына, потом развелась. За это время она окончила свою Академию художеств. А государство приняло гуманное постановление о том, что выселять работников с детьми со служебной площади нельзя, так что Вероника получила в постоянное владение двадцатиметровую комнату на тихой Республиканской улице. Правда, это был пятый этаж, зато вид вполне презентабельный: с зеленым сквером и красивой панорамой петербургских крыш. А район просто сказка: две остановки на троллейбусе, чтобы переехать Неву, и ты – на Невском проспекте у Лавры.
После почти семилетней карьеры дворника Вероника наконец-то смогла заниматься своим любимым делом – быть искусствоведом, наивно полагая, что в музеях Ленинграда ждут именно ее с красным дипломом, глубокими знаниями и двумя иностранными языками. Оказалось, всего этого мало, нужно было еще быть чьей-то дочерью, племянницей, можно вдовой или сиротой. Понимать можно буквально. Функционировало при советской власти такое замечательное учреждение – НИИ искусствознания, именуемое «институтом вдов и сирот». Имелись в виду родственники академиков.