Ворожея. Практика в провинции Камарг - стр. 5

Мамочка же не скрывала беспокойства. Она набралась слухов о самой дальней провинции, граничащей со степями, где живут варвары, и теперь уже не считала мою идею «год за два» такой уж удачной. Ей чудилось, что меня непременно похитят, утащат в степь, чтобы сделать двадцатой женой кочевника, или я подхвачу нехорошую болезнь, занесенную ветрами с жарких земель, где зараза множится и расползается во все стороны. Заверения отца, что на границе стоит магический кордон, защищающий как от проникновения варваров, так и от эпидемий, не утешали обеспокоенную родительницу.

О чем говорить, если я тоже начала сомневаться в правильности своего решения, узнав об ожидающих меня опасностях, но отменить уже ничего невозможно. Едва поставила подпись на свитке, как магия закрепила трудовой договор, на мое имя открылся счет, и послание ворожее, ожидающей практикантку, улетело серебристым лепестком, растворившись в пространстве. Обратной дороги нет! Так что, собрав волю в кулак, я утешала мамочку, посматривала на отца и улыбалась младшей сестренке, испуганно прижавшейся к ноге родителя.

– Заканчивайте сырость разводить, метресса! – грубовато прикрикнул кучер на маму.

Отец зыркнул на сурового мужичка, вскарабкавшегося на облучок, но промолчал. Я еще раз крепко прижала мамочку к себе, а затем решительно откинулась на спинку сиденья и раскрыла ажурный зонтик. Из-за жары верх дилижанса был опущен, позволяя пассажирам вдыхать горячий воздух, но при этом не париться в душных, прогретых солнцем стенках повозки.

– Да-да, – всхлипнула, соглашаясь с замечанием кучера, мамочка и сунула кружевной платочек под нос, стараясь сдержаться и не разреветься в очередной раз. Все же жена колдуна не должна выражать на людях сильные эмоции!

– Но! Милаи-и-и! – прикрикнул возница на лошадей, понуро жевавших травку, и взмахнул поводьями.

Дилижанс лениво скрипнул и тронулся в путь. Я качнулась от этого движения, бодро улыбнулась родственникам и уперлась взглядом в спину кучера. Кажется, в ближайшие четыре дня, что придется провести в дороге, это станет единственным развлечением – разглядывать широкую спину мужчины в рубашке из простой ткани грязновато-коричневого цвета.

– Клерка! – пискнула вслед сестренка.

– Милька! – обернувшись, махнула ей рукой.

Через год она подрастет и станет еще больше похожа на отца. Уже сейчас заметен колдовской огонек в ее серых, почти стального цвета глазах, а губы знакомо складываются в твердую полоску, говорящую об упрямом характере. Подрастет и поступит в школу на факультет колдовства. Девчонок туда, конечно, берут с неохотой, но Милька точно пробьется – характер-то папенькин!

Ворота постоялого двора остались позади. Дорога потянулась вдоль улочки с тесно стоящими деревянными, местами скособоченными домами. По городу дилижанс ехал не торопясь – прохожие, зазевавшись, часто выскакивали на булыжную мостовую. А потому опытный возница не спешил, разумно считая, что время можно нагнать уже за пределами городской стены.

Если в городе на нас иногда падали тени от домов, высоких башен монастырей и храмов, то за городскими воротами на головы обрушилось послеполуденное солнце. Отчего отправление в провинцию Камарг назначено на четыре часа, осталось мне неведомо. Но подозреваю, лишь для того, чтобы пассажиры могли полной грудью вдыхать сухой, раскаленный за день воздух.