Ворожея. Практика в провинции Камарг - стр. 17
Глава 4
– Живи и помни, – перевел заклинание Броссар.
– Да знаю я! – с досадой вырвалась из захвата мужских пальцев.
– Тогда приступай, – приказал он и отошел.
Я молча разглядывала молодого человека, мечущегося в бреду на промокшей от пота постели. Темные волосы прилипли ко лбу, вокруг глаз залегли черные тени, кожа побелела, придавая живому сходство с мертвецом. Несмотря на маску и защитное заклинание, дышать старалась через раз. Никак не могла свыкнуться с мыслью, что нахожусь рядом со смертельно больным.
– Чего замерла? – рявкнул из другого угла комнаты Броссар.
– А что делать? – обернулась в его сторону.
Ворожей уже поставил колбу огромных размеров на принесенную с собой безопасную горелку, подпитываемую магией, и теперь отмерял какие-то порошки, доставая их из сумки.
– Раздевай парня, – коротко бросил он.
– Я? – И тут же опешила.
– А кто? – кинул на меня недовольный взгляд Броссар.
– Так он мужчина, и вы должны его раздевать. Разве нет? – постаралась таким образом напомнить ему о правилах приличия.
– Мне некогда, – отрезал он, пристально следя за тем, как сыплется отмеренный зеленый порошок в колбу, чтобы ни одна крупинка не упала мимо.
– А я не могу, – твердо произнесла я.
– Что значит «не могу»? – вновь рассвирепел Броссар. – Его необходимо срочно раздеть и протереть водой, чтобы потом можно было смазать уже проступившие экземы отваром.
– А я могу сделать отвар? – поинтересовалась, предложив свою помощь.
По мне, так очень логично – ворожей раздевает парня, а я присматриваю за бульканьем в колбе.
– Ты знаешь рецептуру? Или знаешь, как именно лечить черную хмарь? – спросил Броссар.
– Нет, не знаю, но я могла бы… – начала говорить, но меня вновь бестактно прервали:
– Тогда займись тем, что в состоянии сделать! Раздевай больного! Тактичность и правила приличия на данный момент неуместны. Живо! – прикрикнул он.
Еще несколько мгновений я бессмысленно хлопала глазами, наблюдая за выверенными движениями наставника, потом обреченно развернулась к кровати. Кажется, все же придется заняться неприятным делом. Никогда не понимала, как можно смотреть в лицо заразным больным, да еще прикасаться к ним. Но легкое, едва слышное постукивание серебряной лопаточкой по стенкам стеклянного сосуда било по напряженным нервам и подталкивало к действию. Делать этого не хотелось совершенно, но другого выхода не было. Дотронулась до влажной ткани нижней рубашки молодого человека. Отдернула ладонь, а затем, вдохнув в грудь побольше воздуха, наклонилась ниже и потянула за рукав, пытаясь высвободить руку.
– Режь ножом, не трать зря время, – посоветовал Броссар.
Оглянулась в поисках ножа и заметила его на прикроватном столике среди разбросанных документов. В открытой чернильнице торчало гусиное перо, а рядом виднелось несколько капель темной туши. Вероятно, пациент почувствовал себя плохо во время работы с документами, а потом прилег и уже не встал с кровати. Впрочем, эти рассуждения промелькнули и пропали – я заставила себя сосредоточиться на задании.
Пусть процедура предстоит неприятная, да еще наверняка опасная для моего здоровья, но Броссар прав: я сама выбрала такую практику, а значит, без его рекомендаций мне никогда не открыть собственное дело. Надеясь, что защитное заклинание не пропустит заразу, начала безжалостно разрезать ткань, освобождая изнуренное болезнью тело.