Воровской дневник - стр. 8
На другом конце Москвы знаменитая актриса думала о несчастной девушке. Мария сосредоточенно вытаскивала из шкафа вещи, складывала их в огромный пакет.
– Я в машину на пять минут, забыл там ежедневник, – донесся из коридора голос мужа, но женщина лишь кивнула в ответ.
Когда Лев Иванович вернулся с яркой коробкой в руках, свет в спальне уже не горел. В коридоре громоздился пакет с теплыми вещами и обувью, которые сердобольная Маша собрала для новой сотрудницы театра.
Гуров прошел на кухню и уже собирался поставить коробку в холодильник, как на пороге показалась сонная жена, укутанная в теплый халат.
– Ты где был так долго, Лева? Что это?
– Машенька, ты же сказала, что хочешь поужинать тортом. Я съездил в ночной супермаркет. Ты торт последний раз ела на дне рождения у подруги в прошлом месяце, значит, уже можно снова полакомиться. У меня все записано в голове. Вот я и купил твой любимый.
Мария улыбнулась, включила чайник и прижалась к широкой груди мужа.
Глава 2
Утром, ища спасения от противного холода, Дарья завернулась в тонкий плед. Из-за дрожи она больше не смогла спать и принялась просматривать содержимое коробки с бумагами. В основном это были ее школьные тетрадки, старые газеты, бабушкины выкройки из журнала.
Пухлую тетрадь с черной обложкой она уже отодвинула в сторону, когда та раскрылась на середине. Несколько первых страничек маленькая Дарья исчеркала фломастерами, но дальше все было покрыто густым убористым почерком матери. Она помнила его с детства, когда мама брала ее с собой в стоматологическую клинику, где работала медсестрой и имела полставки в регистратуре. Девочка с интересом рассматривала и копировала ее записи на бланках назначений или склеивала из старых листов медицинские карты пациентов, которые потом плотно изрисовывала каракулями.
Она всмотрелась в знакомые косые буквы, силясь в тусклом предрассветном свете прочитать то, что там было написано. Это оказался дневник ее матери с датами и описаниями событий их тогдашней жизни.
«16 марта
Сегодня Ж. приходил поздно вечером, так как ему нельзя с ней видеться. Взял на память ее рисунок, когда уходил, напугал меня рассказами о разборках. Мне кажется, что он был испуган, даже заплакал. В темноте не было видно, но когда мы обнимались, щека у него была мокрой.
24 марта
Мама и Даша ушли в детский театр, а потом на прогулку в парк. Ж. приходил ко мне, и мы провели с ним почти весь день. Я не утерпела, когда мы лежали в постели, сказала, что мечтаю о нормальной семье, хочу проводить вот так каждый выходной. Он ужасно кричал, даже, кажется, хотел меня ударить. После его ухода я долго плакала, выпила бутылку вина. Зря я надеялась, что он изменится, когда решила рожать ребенка. Короновали его на последней ходке, еще до рождения Даши. Он мне объяснял, что ему нельзя заводить детей. Дурацкое правило!
3 апреля
Крупно поругались с Ж. Я предложила ему написать завещание на Дашу, чтобы квартира и дача достались ей. Но он накричал на меня. После его ухода мама плакала и умоляла меня больше с ним не общаться. У нее заболело сердце, мне пришлось вызвать «Скорую».
10 апреля
Мама лежит в больнице, Дашка сопливится. Приходится мне таскать ее на работу с собой. В детский сад медсестра, та еще стерва, не пустила. На больничный Ж. не разрешает мне уходить, ему нужны пациенты.