Воровка - стр. 4

– Помнишь тот случай в колледже, когда ты разрыдалась из-за того, что боялась провалить тест, а профессор испугался, что у тебя припадок?

Она смеется коротко, но искренне. Я успокаиваюсь, говорю как можно мягче:

– Ты выполнила свою работу, Герцогиня. И выполнила ее хорошо.

Она кивает и поднимается. Наше время подходит к концу.

– Калеб… я…

Я отрицательно качаю головой. Не хочу, чтобы она произносила вслух, как ей жаль, что она пришла, и что этого больше не повторится.

Провожаю ее до выхода.

– Наверное, я должна извиниться за то, что произошло с Леа, – она смотрит на меня сквозь ресницы, слипшиеся из-за потекшей туши. На любой другой женщине это выглядело бы неряшливо, однако на Оливии – чистый секс.

– Я бы тебе все равно не поверил.

Улыбка светится в ее глазах, плавно перетекая на ее губы.

– Приходи к нам на ужин. Ноа хотел бы с тобой познакомиться. – Должно быть, мои сомнения слишком очевидны, потому что она снова смеется. – Он отличный парень. Правда. Приводи подружку.

Я провожу ладонью по лицу и отрицательно мотаю головой:

– Ужин в компании твоего мужа не входит в мой список того, что надо успеть сделать перед смертью.

– Перспектива защищать твою жену в суде в мой список тоже не входила.

– Ауч, – болезненно морщусь я.

– Тогда до следующего вторника? В семь часов.

Она подмигивает и чуть ли не выскакивает прочь из моей квартиры. Я не даю своего согласия, но она знает, что я приду.

Черт возьми. Какую же власть она имеет надо мной.

Я звоню своей спутнице на вечер. Она как всегда опаздывает. Последние три месяца мы встречались дважды в неделю – мне самому было удивительно, насколько приятной оказалась ее компания, особенно после истории с Леа. Какое-то время мне не хотелось иметь с женщинами ничего общего, но, судя по всему, я несколько от них зависим.

Мы договорились встретиться у Оливии, а не ехать вместе. Адрес я высылаю сообщением, параллельно оформляя бороду в аккуратную эспаньолку. Под стать Джеймсу Дину, надеваю синие джинсы и белую рубашку. Полоска кожи, где раньше полагалось быть обручальному кольцу, до сих пор чересчур светлая на фоне загара. В первый месяц после развода я постоянно тянулся к нему и спохватывался, пугаясь, будто потерял его. Болезненная правда заставляла давиться, словно сквозь вату, забивающую горло: я действительно кое-что потерял, только не кольцо, а целый брак, и исключительно по своей вине. «Навеки» превратилось в пять лет, а «пока смерть не разлучит вас» – в непримиримые разногласия. Я все еще скучаю по нашей жизни или, быть может, по самой идее супружества. Мама не раз говорила, что я создан быть чьим-то мужем. Пока я жду лифт к ее квартире, я оглаживаю пустое место на пальце, предназначенное для кольца, которого давно уже нет.

Она так и не переехала из этих апартаментов. Я приходил сюда лишь однажды, во время суда над Леа. Квартира в три раза больше моей, с окнами от пола до потолка и панорамным видом на океан. Бесстыдное хвастовство: океан Оливии даже не нравится. Она едва ли хоть раз окунала в воду ноги. Квартира располагается на самом последнем этаже. Раздается звон, оповещающий, что лифт прибыл, двери открываются, и я судорожно сжимаю бутылку вина. Соседей по лестничной площадке у нее нет.

Осматриваю коридор, пристально, будто проводя инвентаризацию: пара теннисных туфель –