Воронята - стр. 12
Это должно было означать иронию. Ганси так часто заявлял, что не верит в совпадения, что теперь ему даже не требовалось говорить об этом.
– Так что ты думаешь? – спросил Ганси.
– Святой Грааль найден, – тут же отозвался Ронан, однако в этой реплике не было ничего, кроме сарказма.
Суть же заключалась вот в чем: вот уже четыре года Ганси по крупицам собирал интересующие его сведения, и чуть слышный голос был для него наилучшим подтверждением успеха. Восемнадцать месяцев, проведенных в Генриетте, он потратил на то, чтобы по этим крупинкам составить схему силовой линии – идеально прямой трассы сверхъестественной энергии, соединяющей места силы, – и неуловимой усыпальницы, которая, как он надеялся, должна была находиться где-то на этой прямой. В поисках этой невидимой энергетической линии имелся, правда, профессиональный риск. Все это было… ну, скажем, невидимо.
И, возможно, не более чем гипотеза, но Ганси отказывался принимать такую возможность. За 17 лет жизни он отыскал не одну дюжину вещей, которые, по мнению большинства, невозможно отыскать, и был всецело намерен добавить силовую линию, усыпальницу и ее царственного обитателя к списку своих достижений.
Смотритель музея в Нью-Мексико как-то сказал Ганси: «Сынок, у тебя имеется необъяснимая способность натыкаться на странности». Восхищенный этой же способностью историк из Рима добавил: «Ты догадываешься переворачивать камни, под которые больше никому не приходит в голову заглянуть». А британский профессор, глубокий старик, сказал: «Для тебя, мальчик, мир охотно выворачивает карманы». Хитрость, как выяснил Ганси, состояла в том, чтобы верить в существование необъяснимого; нужно было понимать, что находки составляют часть чего-то большего. Некоторые тайны даются в руки только тем, кто сможет доказать, что достоин их.
Ганси толковал это так: если у тебя есть призвание к поиску всякой всячины, это значит, что ты обязан перед миром заниматься этими поисками.
– Эй, да ведь это Прыщ! – воскликнул Ронан.
Проезжавший мимо автомобиль резко сбросил скорость, и юноши смогли взглянуть на чрезмерно любопытного водителя. Ганси тоже показалось, что он был очень похож на обидчивого учителя латыни – тоже в прошлом выпускника Эглайонби, – носившего, к своему несчастью, имя Баррингтон Велк. Ганси, официальный титул которого звучал как Ричард (Дик) Кэмпбелл Ганси III, привык не обращать внимания на претенциозные имена, но и он не мог не признать, что человек со звучным именем Баррингтон просто не имеет права носить фамилию, которая означает Прыщ (или наоборот).
– Эй, только не вздумай остановиться и лезть с помощью. Без тебя обойдемся! – буркнул Ронан вслед машине. – Ну, Малыш, о чем договорился с Делканом?
Вторая фраза была адресована Адаму, который наконец-то вылез из «BMW», все так же держа в руке телефон Ронана. Он протянул его хозяину, но тот раздраженно мотнул головой. Ронан вообще презирал телефоны, в том числе и свой собственный.
– Он подъедет к пяти, – сообщил Адам.
Адам в отличие от Ронана носил форменный свитер Эглайонби, который достался ему с чьего-то еще плеча, но прилагал много усилий для того, чтобы его одежда выглядела безупречно. Он был высок ростом, тощ, его загорелое, с тонкими чертами лицо окаймляли неровно подстриженные блеклые волосы. Он походил на фотографию в тонах сепии.