Вор и тьма - стр. 43
А толстяк продолжал крутить головой, изучая лес, и тогда я взорвался:
– Да что ты там выглядываешь!
– Тише, – толстяк выставил кверху указательный палец – я…
Протяжный свист прошил лес. Со всех сторон ему вторили десятки других. Нас окружили!
– Проклятье! – Я кинулся к краю оврага, откуда только что спустился вниз.
Тут пологий склон, и можно выглянуть наружу. Рядом рухнул толстяк, сзади сопел взволнованный инквизитор. Распластавшись на сырой земле, я прополз один фут и приподнялся. Мои глаза оказались чуть выше росшего на поверхности мха. Справа показалась макушка толстяка.
– Кровь и песок!.. – выдавил из себя Рой, когда выглянул наружу.
Я уставился в его глаза. Есть ли в них страх?.. Нет, не увидел. Вот за себя ручаться не смогу. Наша песенка спета. В полусотне футов, укрываясь за деревьями, к оврагу приближались орки. Прямо перед нами – немного, с десяток или дюжину, но куда ни посмотри, со всех сторон идут орки. Они взяли овраг в кольцо, и оно сжимается. Я бегло насчитал больше пяти десятков нелюдей.
Черепа выбриты. Кроме гребня волос ото лба до шеи. Огсбургские орки! Какого дьявола они забыли так далеко, в Запустении?
– Ну, есть мысли? – спросил Акан.
Он улыбался! Да что там – светился от охватившего его боевого азарта! Сколько его помню, толстяк всегда был рассудителен, никогда не лез на рожон. Вспомнилась даже его перепалка с Джоном Шрамом в брандской тюрьме, когда спорили о вызволении Фосса из аббатства инквизиторов. Но сейчас, в безвыходной ситуации, Акан Рой смеялся над Костлявой Джейн.
– Это охотники за головами, – пересохшими губами произнес я и поправился: – Скорей всего они, видел их в Дорноке.
– Они самые, – Рой немного подтянулся и выставил пред собой аркебузу, – Морок рассказывал про них, других на северо-востоке не было. Ублюдки!
Четверых из них я пристрелил на дороге из поместья Уила Укила. Неужели весь отряд последовал за мной в Запустение? Как нашли мой след и откуда вообще прознали обо мне? В свидетелях была лишь крестьянская семья, но ни мужик, ни его баба с дочкой не то что имени моего, но и куда путь держу, не ведали.
Акан взял одного из орков на мушку. По виску горца скатилась капелька пота.
– Наш поход окончен, Николас, и… живым им лучше не даваться.
Рой прятал от меня взор, уставившись в прицел. Его бравурность вдруг истаяла. Вот он, настоящий! Без смешков и ехидства: а я и не знал его другим; и умирать Рой тоже не хочет. Но не пасует, не сдается.
– Прорываться надо.
– И немедля! – Рой с беспокойством огляделся. – Оборонять овраг не сможем, даже с Барамудом и эльфом тоже не смогли бы… И куда их черти понесли? Теперь нас всего трое…
– Двое, – произнес Томас Велдон.
Рой и я оглянулись одновременно. Церковник сжимал обеими руками золотое Распятие и с вызовом глядел на нас:
– Вас всего двое. За оружие я не возьмусь!
– Как знаете, святой отец, но мы будем прорваться и убегать в лес. Рассчитывайте только на себя, да не отставайте! – и я отвернулся, чтобы посмотреть на орков.
– Это худшее, что ты мог предложить, Николас, – кашлянув, сказал Рой. – Но ничего иного не остается!
Я тихо выругался. Охотники за головами остановились в двух дюжинах футов. Их оскаленные рожи совсем близко! Надо, чтоб еще приблизились! Подходите! Наш единственный шанс – подпустить орков как можно ближе, вплотную, и только тогда прорываться! Сейчас же орки легко расстреляют нас, стоит только подняться и помчаться вперед.