Вопросы прикладной теории войны - стр. 12
В то же время Топорков предостерегал против ряда ошибочных, по его мнению, сторон историзма, против «историзма в его вульгарном понимании»[60]. Здесь Топорков впадает в крайность, в своего рода военно-исторический нигилизм. Он пишет: «Мы думаем, что опыт прошлого нас способен чему-нибудь научить, – на самом деле это иллюзия, от которой нам необходимо отрешиться. Прошлый опыт нас вообще ничему не научает, ибо то, что имело значимость для вчерашнего дня, не имеет никакого значения для сегодняшнего и тем более для будущего»[61]. С этим нельзя согласиться. Другое дело, действительно, нельзя упрощенно и прямолинейно воспринимать исторический опыт, особенно опираясь на отдельные исторические примеры. Исторический материал должен быть рассмотрен многопланово, с выявлением многих деталей, нюансов, которые и делают картину полной, дают основания для суждений, выводов, столь важных для понимания войн и военного дела настоящего и будущего. Предметом рассмотрения должен быть значительный набор исторических явлений, событий, связанных с проблемами войны и мира.
Одна из важнейших задач исторического анализа – выявление разного рода тенденций (трендов), которые могут действовать в настоящем и будущем.
При внимательном прочтении Топоркова обнаруживается, что он все-таки приходит к мысли о том, что историзм важен для понимания настоящего и будущего. Вот его слова: «Отнюдь не должно думать, что история является наукой, направленной только на прошлое, она вовсе не ведет лишь к одному созерцанию. Правильно понятый историзм включает в себя и настоящее и будущее, заключает в себе призыв к действию. Во всяком случае история не менее прагматична, чем естествознание»[62].
Топорков пишет, что «изучение Мировой и Гражданской войн должно способствовать тому, чтобы армия подошла к задаче – будущей войны». При этом «самую эту задачу ей придется решать самостоятельно, не подражая каким-либо историческим трафаретам»[63].
Весьма интересными представляются размышления Топоркова о том, какие выводы должны делаться по результатам военно-исторических исследований. Топорков сопоставляет взгляды и методы двух известных немецких военных теоретиков и историков конца XIX – начала ХХ вв.: Ф. фон Бернгарди и Х. Дельбрюка. Нельзя не отметить, что последнего весьма высоко оценивал А.А. Свечин; много внимания Дельбрюку уделил и М.Н. Тухачевский.
Топорков писал о подходе Бернгарди: «В самом деле, чего требовал Бернгарди от военной истории? Прежде всего определенного вывода, наставления, как нужно вести войну, он хотел за многоразличными формами военного опыта открыть основание, на которое он мог бы положиться в своей практической деятельности»[64]. Противопоставляя Дельбрюка Бернгарди, Топорков отмечал: «Дельбрюк же этот опыт заставляет распасться: он оказывается двуглавым, полярным; есть стратегия утомления и стратегия сокрушения, между этими полярностями колеблется военный опыт прошлого. К какому из двух примкнуть военному деятелю современности? Об этом военная история ничего не говорит. История военного искусства Дельбрюка заключает в себе многое и различное, но в ней нет единого на потребу, проблема остается нерешенной для военного деятеля, он предоставлен собственным силам». Говоря о читателе Дельбрюка, Топорков писал, что «он сам должен рассматривать обстановку, многоразличные условия ее, причем никогда не знаешь, принял ли их все во внимание». Далее он добавляет с ориентацией на прикладную сторону военно-исторических исследований: «А вдруг, если включишь еще новые условия, то стратегический план подлежит решающему изменению?»