Вопрос и ответ - стр. 8

А потом я вижу, что его улыбка – никакая не улыбка. Он морщится.

– Святый боже, мальчик мой! – восклицает мэр Хейве-на. – Какой же ты шумный!

– Я не мальчик, – огрызаюсь я, все еще держа кулаки наготове.

– Совершенно не представляю, какое это может иметь значение, – улыбается мэр Леджер.

Мне хочется сказать ему десять миллионов самых разных вещей, но любопытство берет верх.

– Так, значит, вы действительно изобрели лекарство? От Шума?

– О да, – говорит мэр Леджер, снова морщась, как будто пробует какую-то гадость. – Это растение местной флоры с естественным нейрохимическим действием… Мы смешали его экстракт с рядом синтетических веществ – и получилось! В Новом свете наконец воцарилась тишина.

– Не во всем Новом свете.

– Это да, – кивает мэр Леджер, поворачиваясь к одному из прямоугольных окошек в стене. Руки у него сцеплены за спиной. – Приготовление лекарства – весьма трудоемкий процесс. И очень долгий. Окончательный вариант удалось синтезировать только в прошлом году, и на это ушло двадцать лет. Однако мы уже изготовили достаточно лекарства для своих нужд и хотели начать производство на экспорт, но…

Он умолкает, решительно глядя на расстилающийся внизу город.

– Вы сдались врагу, – говорю я. Мой алый Шум рвет и мечет. – Как последние трусы.

Мэр Леджер оборачивается, улыбка-гримаса бесследно исчезла с его лица.

– И почему же, интересно, меня должно волновать мнение какого-то мальчишки?

– Я не мальчишка, – цежу я сквозь зубы, – и неужели кулаки у меня до сих пор стиснуты? О да, еще как.

– Разумеется, мальчишка, – отвечает мэр Леджер. – Ведь мужчина знает, что перед лицом смерти люди порой вынуждены принимать не самые популярные решения.

Я сощуриваюсь:

– О смерти я знаю не меньше вашего, нечего меня поучать.

Мэр Леджер удивленно моргает, читая мой Шум и замечая в нем ослепительные вспышки. В следующий миг он вешает голову и опускает плечи.

– Прости меня, – говорит мэр Леджер. – Я вообще-то не такой. – Он кладет руку на лицо и растирает его, морщась от прикосновений к синяку под глазом. – Вчера я был добрым и милостивым мэром чудесного города. – Он словно смеется над какой-то шуткой, понятной только ему. – Но это было вчера.

– Сколько жителей в Хейвене? – спрашиваю я, не давая ему закрыть тему.

Мэр Леджер поднимает голову:

– Малыш…

– Меня зовут Тодд Хьюитт, – говорю я. – Можете называть меня мистер Хьюитт.

– Он обещал нам новую жизнь…

– Даже я знаю, что он всегда врет. Сколько здесь человек?

Мэр Леджер вздыхает:

– Включая беженцев, три тысячи триста.

– Армия Прентисстауна втрое меньше, – говорю я. – Вы могли победить.

– В основном это женщины и дети. Простые фермеры. – В других городах женщины и дети тоже сражались.

Женщины и дети умирали.

Мэр Леджер подходит ближе, его лицо искажено гневом.

– Да, а женщины и дети этого города умирать не будут! Потому что я заключил с Прентиссом мир!

– Хорош мир! Этот мир вам лицо разукрасил и губу разбил.

Мэр Леджер смотрит на меня еще секунду, а потом обреченно фыркает:

– Слова мудреца из уст деревенщины. – И отворачивается к окошку.

Тут я замечаю какой-то низкий гул.

Вопросительные знаки наполняют мой Шум, и не успеваю я раскрыть рот, как мэр – да, мэр, прежний мэр, – отвечает:

– Верно, ты слышишь меня.

– Вас? Но как же лекарство?

– А ты бы стал лечить поверженного врага?