Вопреки - стр. 14
Во вторник родители улетели во Вьетнам, а мой братец решил продолжить налаживание родственных связей, пригласив меня к себе на дачу. Выглядело это, конечно, как варварский набег на мой холодильник, может, поэтому я и согласилась?
– Мелкая, поефали с нами на дафу? – проговорил с набитым ртом мой вечно голодный родственник, за обе щеки уплетавший селедку под шубой, которую нагло и без разрешения, вытащил из холодильника.
– Прожуй сначала, а потом говори, – бросила в ответ, набирая в чайник воды.
– Говорю, поехали завтра с нами на дачу. Отдохнем: свежий воздух, речка, шашлыки, что еще надо летом посреди трудовой недели.
– Ага, баня, водка, девки, – продолжила я известный перечень.
– Мелкая-я, – потянул Сашка, округлив глаза, – тебя испортил большой город! Что за крамольные мысли в твоей голове. Я женатый человек. Жена, дети и ящик с инструментами, чтобы, наконец, достроить беседку, а то Лена мне всю плешь уже проела.
Весомых причин отказать брату у меня не было, мой проект застопорился до момента оглашения Вернером решения, Танькину халтуру я доделаю сегодня вечером, поэтому, пораскинув своими перспективами, я согласилась.
И вот, на следующий день, сидя на садовых качелях и наблюдая за суетой Ленки, которая хлопотала, накрывая стол в саду для ужина, за беготней мальчишек по участку, я даже в какой-то момент начала этим всем наслаждаться. Действительно, тихо, спокойно, с каким-то своим особенным домашним колоритом.
Но весь мой релакс быстро закончился. Открылась калитка, и во двор с громким приветствием вошел Калинин… и не один, а с девушкой, видимо, с той самой Миланочкой, невестой и будущей благоверной, пробуждая своим появлением в моей душе взрывоопасный коктейль эмоций и заставляя меня скрипнуть зубами при виде этой белобрысой, что на полных правах держала Романа за руку. Нас, конечно же, представили друг другу. С Ленкой они были уже знакомы, поэтому белобрысая как пионер-тимуровец вызвалась помогать с ужином, а я, достав бокал и плеснув в него вина, снова вернулась в сад, заняв излюбленное место на качелях, наблюдая за братом и Калининым, которые обсуждали конструкцию крыши беседки.
За ужином все о чем-то шутили, говорили о совместных знакомых и планах, а я, не обращая внимание на всеобщее приподнятое настроение, потягивала очередной бокал вина, и ковыряла вилкой в тарелке кусок запеченной курицы. Участвовать в этом балагане не имела никакого желания, ибо мысли только об одном – слова отца будто на репите звучат в голове: «Не влезай в чужую семью». Я пообещала и сейчас об этом жалела. Жалела сильно: до побелевших костяшек на пальцах от сильного сжатия вилки, до тумана в голове, до слепой решимости переступить через данное слово…
– Катя, подай, пожалуйста, хлеб, – внезапно своим лилейным голоском произнесла Милана, растягивая губы в дружелюбной улыбке, вырывая меня из пучины мрачных мыслей. Ни дать, ни взять – ангел во плоти, так и хочется спросить: «Нимб не жмет?».
– Конечно, – сдержано, стараясь быть вежливой и не разрушить идиллию столь приятного для всех вечера, я протянула ей стоящую с хлебом тарелку, уже в открытую пялясь на ее смазливое личико. – Мила, а у тебя губы натуральные или это заслуга современной косметологии? – все же не удержалась, б**ть…