Волжане: Поветлужье. Ветлужцы. Ветлужская Правда (сборник) - стр. 78

Иван оглядел повернувшиеся к нему гневные лица и медленно, с паузами, продолжил:

– Ты переводи меня, Пычей, переводи. Спроси их, почему они еще не висят на деревьях, завернутые в кору, или, быть может, вы сжигаете своих умерших?! Почему тогда я не вижу большого костра?! Почему я задыхаюсь от мертвячьего духа, который расползается по этой поляне?! А почему вы не закопали своих детей и жен, если, конечно, хороните их в земле?! Вижу, как наяву! Из вас выползают белые толстые опарыши, в вашем разложившемся теле копаются личинки жуков, и мухи откладывают там свои яйца! – Егерь последние слова выкрикивал, брызжа слюной прямо в желтовато-красное лицо с веснушками единственного из воинов нижнего поселения отяков, присутствующего на собрании общин. – Что же ты перестал переводить, Пычей?! Что остановился? Вы все мертвые…

Удар пришелся точно в челюсть, и егеря бросило вниз на землю. Будто ничего не произошло, Иван, потирая свою перекошенную физиономию и через силу улыбаясь, встал, отряхнулся и продолжил говорить, указывая пальцем на судорожно сжимающего нож воина.

– Ну, наконец-то я вижу живого человека.

Он посмотрел на Пычея, бледного даже на фоне его белой косоворотки. Тот в полном молчании кидал слова перевода в толпу, враждебно смотрящую на посмевшего оскорбить ее человека.

– И я вызываю единственного живого среди вас на бой! До моей смерти! Если я погибну, то никакой виры с вас не потребуют, и за кровь мою никто не придет отомстить. Этому порукой будет его слово, – указал он на Антипа, кивнувшего в ответ. – А если я одолею этого воина, то его жизнь будет принадлежать мне. И он будет из ваших мертвых родичей делать живых! Согласны ли вы на это?

Дружный рев многих взбудораженных глоток положил началу поединка. Поединка, продолжавшегося считанные мгновения. Руку бросившегося с ножом отяка Иван блокировал ударом предплечья изнутри и, захватив ее за запястье в районе плеча, встречным рывком вывернул за спину, успев ударить в момент захвата противника коленом в живот.

Через мгновение тот стоял на цыпочках с вывернутой рукой и ножом, приставленным к горлу.

– Спроси его, Пычей, помнит ли он еще условия поединка? То, что его жизнь с этого момента принадлежит мне?

Староста что-то тихо спросил у воина и, получив от того немного неразборчивый, но явно утвердительный ответ, кивнул.

– Как зовут тебя, воин? – обратился к побежденному Иван, освобождая захват.

Выслушав перевод от Пычея, тот коротко поклонился, чуть кривясь уголком рта от боли.

– Терлей.

– Так вот, этот воин пойдет со мной освобождать жен и детей вашего рода. Я так распорядился его жизнью. Кто-то еще хочет со мной сразиться? Я готов.

Иван демонстративно отошел на край поляны.

Несколько минут на поляне звучала перебранка разгоряченных людей, и даже окрики старейшин не утихомирили страсти.

И только когда егерь достал и разрядил выстрелом снаряженное мелкой дробью ружье, когда прямо над головами спорящей до хрипоты толпы пронесся громовой раскат, от которого пригнулись самые отчаянные, когда на затихших изумленных спорщиков посыпались мелкие ветки и листья, Пычей поднял руку, показывая, что он будет говорить.

Что он сказал своим родичам, оглушенный Антип, стоявший как раз около Ивана, в точности не разобрал, однако староста несколько раз упоминал имя Инмара и говорил, что бездействующим следует опасаться его гнева. А чуть позже староста обратился уже к егерю.