Волжане: Поветлужье. Ветлужцы. Ветлужская Правда (сборник) - стр. 20
Вячеслав отправил его сынишку искать затерявшийся берестяной туесок, исполняющий роль стакана, а сам кинулся поправлять примочку с настоем цветков ромашки, собранных тут же на поляне. Раны на лице активно подсыхали, и он беспокоился, что охотник их свезет. Однако тот трогать ее не дал, пока его мутный взор не остановился на лице отпрыска. Только в этот момент он успокоено откинулся обратно и дал поправить сбившийся компресс.
– Ну вот, очнулся, а ты боялся, что не оклемается, – засуетился вокруг больного отрядный ветеринар, обращаясь к Радиславу. – Ничего, будет жить, если не помрет…
– Слав, ты чего? – вскинулся Иван.
– Да шучу, шучу я, – поправился сразу тот, разглядев встревоженное лицо отрока, понявшего смысл его слов. – Не боись, если очнулся твой батя, то в голове уже все по местам встало. Поправится.
Радислав после этих слов немного успокоился и начал откликаться на задаваемые ему вопросы. А тех было много. Делать было особо нечего, и путешественники начали вовсю выспрашивать парня про его житье-бытье. Понимали они его с середины на половину, но это только подогревало их любопытство.
Сам он тоже спрашивал, в основном его интересовала одежда незнакомцев, ружья, назначения которых он так и не смог понять, и почему-то вопросы религии.
На его просьбу перекреститься сразу отозвались Николай с Тимкой и, немного погодя, Иван. Причем последний сделал это двуперстием, оценив недоуменный взгляд Радислава, брошенный на первых двух «верующих». Достав же вслед за этим крестик на шнурке, егерь еще и заслужил одобрительный кивок со стороны паренька.
Также удивился Радислав отсутствию бороды у мужиков. Подбородки, конечно, заросли щетиной – кто же в тайге будет бриться? Но по сравнению с окладистой «лопатой» его отца это выглядело как-то несолидно, что вызывало у пацана некоторое недоумение и новые вопросы.
Однако времени на их удовлетворение хватало, поскольку больших дел у остановившихся на привал путников не было. Едой они неожиданно оказались обеспечены.
Охотники перед самым столкновением с медведем завалили сохатого, из-за которого, скорее всего, у них и разгорелся спор с мохнатым хозяином леса. Завалили того двумя стрелами, одна из которых торчала в нижней трети груди, а вторая в шее.
Иван с Радиславом после упомянутого чаепития как раз и занялись его разделкой.
Лося перевернули на спину, закрепили его в таком положении лежащими неподалеку бревнышками, а потом егерь начал разрезать шкуру от гортани до кончика хвоста, а парень – пялиться на его нож, не сводя своих горящих глаз. Через некоторое время малец все-таки очнулся и стал помогать вспарывать кожу ног, после чего, соединив разрезы, взялся стаскивать шкуру. Содрав ее и расстелив, вспорол брюшину, вытащил желудок, подрезал на шее пищевод с трахеей и через отверстия между ребрами вытащил все это в грудную клетку.
Потом парнишка под оторопелыми взглядами Вовки и Тимки, наблюдающими за его сноровкой с восхищением, оттащил внутренности в сторону и там уже отделил на траве съедобные части, завернув их в подросшие листья то ли лопухов, то ли другого какого растения.
Все это молодой охотник проделал, едва не свернув себе шею в сторону отошедшего к костру Ивана. Его горячие взгляды так явно прожигали спину егеря, что тот по завершении церемонии разделки торжественно преподнес Радиславу свой нож в подарок. Паренек густо покраснел, поняв, что фактически выпросил оный предмет своими пламенными взглядами, но от дара отказываться не стал.