Волшебство любви - стр. 31
– Мег? – удивился сэр Адэр. – Дочка Хромого Джемми?
– Да, – кивнул Роберт. – Она и мой сын совершенно забываются при встречах и принимаются обмениваться оскорблениями. – Он взглянул на Роуз и криво улыбнулся. – Помню, твоя мать говорила, что они будут хорошей парой. Но я часто гадаю, смогут ли они вынести друг друга достаточно долго, чтобы узнать, так ли это.
– Я тоже гадаю. И никак не пойму, что заставляет их говорить друг другу гадости. – Роуз поставила корзину на стол. – Мне это кажется скорее битвой, чем ухаживанием.
Пока Роберт и Роуз разговаривали, Адэр изучал молодую женщину, которую в последний раз видел тощей и не слишком опрятной девочкой. А сейчас… Высокая полная грудь, тонкая талия и округлые бедра свидетельствовали о том, что перед ним взрослая женщина. Но у нее было все то же очаровательное личико сердечком. Волосы же, потемневшие до цвета меди, свисали до бедер густыми соблазнительными волнами, бо́льшая часть веснушек поблекла, так что осталась только небольшая россыпь на переносице изящного носика и чуть-чуть на щеках, а густые темные ресницы и изящные арки бровей подчеркивали красоту огромных глаз цвета морской волны. Ее полные губы прелестно улыбались, когда она вместе с Робертом удивлялась странному поведению молодых людей, которых оставила во дворе. Адэр же смотрел на нее, не в силах отвести глаз.
Однако что-то было не так, и он не сразу определил, что именно. Девочка, которую он когда-то знал, была жизнерадостной и веселой – в любой момент могла улыбнуться и рассмеяться. Теперь радость ее погасла, и ему было больно видеть это, хотя он не совсем понимал почему. А впрочем… какое ему дело до глупостей? Не удивительно, что радость и смех давно ушли из жизни Роуз вместе с детством. Она ведь повзрослела за то время, что его тут не было, и наконец увидела жизнь в ее истинном свете – увидела мир, полный несчастий, скорби и боли.
Адэр мысленно выругался, сообразив, что все-таки разочарован – несмотря на все свое здравомыслие. Он втайне надеялся, что Роуз и сейчас могла бы заставить его улыбнуться – как бывало прежде…
А во Франции он часто думал о Данкерне и думал о ней, смеющейся и улыбающейся. Хотя, наверное, давно пора похоронить эти глупые воспоминания.
– Жаль, что твоя мать умерла, – сказал он, когда Роуз взглянула в его сторону. И тут же поморщился от этой своей глупой попытки завести беседу.
– Спасибо, лэрд. Я все еще тоскую по ней.
– Да, конечно… Отец с великой скорбью писал о ее смерти.
– Он всегда был добр к нам, и всем нам очень его не хватает.
Адэр кивнул и коснулся ее корзины.
– Он часто говорил о кулинарном искусстве – твоем и твоей матери. Отец очень любил яблочные пирожки.
Потянувшись к кубку с вином – его наполнил для нее Роберт, – Роуз поняла, что ее руки дрожат, и поспешно сцепила их за спиной. Ее слишком живое воображение разыгралось, и она уже слышала, как лэрд обвиняет ее в колдовстве.
Стараясь овладеть собой, Роуз проговорила:
– Когда старый лэрд ел пирожки в разгар зимы, он называл их «прикосновением весны».
– Да, верно. Отец находил их… весьма утешительными. Стоило съесть один – и плохого настроения как не бывало! Он часто говорил о них, и я посчитал, что просто обязан сам попробовать. Надеюсь, моя просьба не доставила тебе неудобств.