Вольная для диких - стр. 19
На подъезде к галерее начинаю мандражировать. Сжимаю руль, давлю на газ. В голове постоянно возникают образы диких боссов. Почему мне кажется, что чем сильнее я пытаюсь от этого избавиться, тем больше вязну?
– Всё будет хорошо! – настраиваю себя на наилучший вечер в моей жизни, затем торможу прямо у входа.
Сразу взглядом выцепляю два знакомых лица. И они смотрят с восхищением.
– Ха! – ухмыляюсь, восторг на лицах Дамира и Андрея предает мне уверенности.
Выхожу, тут же начинают щёлкать вспышки фотокамер. Ярко улыбаюсь, позирую. Здесь все, кого я пригласила. Отлично! Значит, аукцион пройдет, как и планировала.
– Яра! – Жора распахивает объятия, я подхожу и дарю ему лишь сдержанную улыбку, – эта выставка просто шик!
– Спасибо, милый. Без твоих картин этого всего не было бы, – гляжу на расстроенное лицо друга.
Но я не позволю никому испортить ни мою, ни его репутацию. Объятия могут трактовать неправильно. Или просто мне не хочется, чтобы кое-кто ревновал?
Не понимаю!
– Ярослава Альбертовна, – ко мне подходят дикие боссы, сердечко пропускает удар, – мы вас неооценили. Эта выставка просто отвал всего.
А я гляжу на Войного и вспоминаю о том, что скрывает жену.
– Культура явно не ваша сильная сторона, Дамир Богданович.
Босс нереально красив в чёрном костюме. А за руку он держит очаровашку в розовом платьице. Какая лапочка!
– Привет, – улыбаюсь девчушке.
– Пливет, – она с подозрением таращится, затем прячется за ногу отца.
Это сто процентов дочь Дамира. У них одинаковые глубокие пронзительные глаза, ровные носы и у этой малышки папины губы. Черт! Я снова поддаюсь эмоциям.
– А как тебя зовут принцесса? – она невероятная зайка.
– Я фея! – с гордостью заявляет мини-копия Дамира, – а ты…
И тут она выдаёт фразу, от которой мы все теряем дар речи…
– А ты папина флюха?! – гордо спрашивает чудо в розовом и невинно хлопает ресницами.
Глава 12
– Как это интересно! – складываю руки на груди, вопросительно гляжу на Дамира. – Это я-то шлюха? Прекрасное начало вечера, Дамир Богданович!
Весь мой восторг испаряется, приобретает токсичные нотки. Внезапно начинает очень хотеться выпить и нагрубить кому-нибудь. Желательно этому дикому неандертальцу.
– Иришка, – строго говорит ее отец, – это слово плохое. Очень плохое! Ты только что обидела человека. Между прочим, очень важного для меня человека.
Я мгновенно покрываюсь мурашками. Что этот кроманьонец несет?!
– Но мама говолит… – лепечет малышка.
– Твоя мама много чего говорит, – рычит Дамир, но я вижу, что он пытается сдерживаться изо всех сил, – забудь это слово, милая! И сейчас же извинись перед Ярославой Альбертовной. А с мамой твоей я серьезно поговорю.
Глаза малышки наливаются слезами. Но я не злюсь на неё! Дети просто транслируют то, что говорят родители.
Значит, в семействе Войновых принято других женщин называть шлюхами? Так и запишем.
– Пластити, – всхлипывает, перебирает подол розового платьица, – я не… не хотела…
– Чему ребенка учите, босс? – качаю головой, затем присаживаюсь на корточки. – Ирусь.
– Ммм? Пластити меня! – истерика набирает обороты, и мне срочно нужно её остановить. – Позалуйста!
Но я совсем не умею обращаться с детьми! Боже! Паника подступает к горлу, я стараюсь выглядеть уверенной, но в сердце полнейшее смятение.
– Я не злюсь на тебя, малышка, – улыбаюсь, – ты ни в чем не виновата. Давай начнём заново. Я Яра.